Вы, коих дивный ум, художнически руки
Полезным на земле посвящены трудам,
Чтоб оный созидать великолепный храм,
Который начали отцы, достроят внуки! ...
(«К строителям храма познаний»)
От Остенека к Востокову
Эти и другие вирши рубежа
XVIII–XIX столетий, воспевавшие «истинное просвещение, истинную науку, путь здравомыслия», вполне укладывались в рамки наивно-восторженного русского Просвещения и, можно думать, не производили на читателей особого впечатления. А соученики сего пиита явно не могли предположить, что их романтичный немецкий товарищ станет великим российским ученым, основоположником славяно-русской филологии и палеографии, академиком, кавалером многих орденов и разных других титулов. Его жизнь — замечательный пример того, как трудно писать историю отечественной науки, смущаясь происхождением ее творцов.
Действительно, все началось с парадоксов. 16 (27) марта 1781 года в Аренсбурге (на острове Эзель, ныне Курессааре, Эстония) у солидного немецкого барона Х.И.Остен-Сакена родился внебрачный сын. Ребенка крестили в лютеранской кирхе и дали имя Александр-Вольдемар Остенек. Первые шесть лет жизни он провел в Ревеле (ныне Таллин) и, воспитываясь в семье майорши Трейблут, слушал русские сказки гарнизонного сержанта Савелия. Вероятно, предчувствуя, на какой ниве расцветут его таланты, мальчик отказался от родного языка и с семи (или восьми) лет говорил и писал только по-русски. Через десять лет юноша сделал окончательный выбор: он перевел на русский язык свою немецкую фамилию Остенек! Так появился Востоков.
В 1788 году Александра отдали в петербургский Сухопутный шляхетский кадетский корпус, где он начал писать стихи. Из учащихся готовили преподавателей, но Востокову мешало заикание, поэтому начальство решило перевести способного ученика в Академию художеств. С 1794 по 1800 год он учился здесь в архитектурном классе, и навыки к рисованию пригодились ему в будущем для занятия палеографией. Александра оставили в академии пансионером (стажером), но искусство не привлекало молодого поэта, уже в 1801 году вступившего в Вольное общество любителей словесности, наук и художеств. С 1800 года появляются в печати его стихи, собранные и изданные под заглавием «Опыты лирические» (СПб,
1805–1806, в 2х ч.; переизданы в 1821 году). Критики оценивают их по-разному; несомненно одно, если бы он остался лишь пиитом, мы не говорили бы о нем, как о «том самом» Востокове. Вероятно, он сам сознавал, что не поднимется на пьедестал Державина или Жуковского (Пушкин был еще мал). К счастью, Бог даровал ему способность стать не только носителем нашего «великого и могучего» языка, но и его исследователем. Эта стезя и привела его к мировой известности.
Уже с 1803 года Востоков служит в должности помощника библиотекаря в Академии художеств и других «присутственных» местах, а в 1815 году переходит в Императорскую Публичную библиотеку. Все это время он занимается изучением памятников древнерусского и церковно-славянских языков: «Русская правда», «Поучение Владимира Мономаха», «Летопись Нестора», «Слово о полку Игореве», «Сборник Святослава 1076 г. » и других, что определяет его призвание как филолога. В 1812 году в «Санкт-Петербургском Вестнике» появляется его «Опыт о русском стихосложении», где он впервые дает теоретическое обоснование системы русского тонического стихосложения. Позднее А.С.Пушкин напишет, что Востоков «определил <...> русский стих с большой ученостью и сметливостью».
В 1820 году Востоков публикует «Рассуждение о славянском языке, служащее введением к грамматике сего языка», содержащее целый ряд важных открытий из истории славянских языков и фактически заложившее основу сравнительного славянского языкознания. Почти все его выводы были полной новостью не только для русских, но и для европейских ученых. Достаточно сказать, что «патриарх славянской филологии» католический священник Йозеф Добровский
(1753–1829), печатавший в то время знаменитые «Основы старославянских языков», познакомившись с трудом А.Востокова, до того расстроился, что даже хотел уничтожить начало своей работы (отговорили друзья). Признание не заставило себя ждать, и в том же 1820 году Востоков становится членом Российской академии (ординарный академик Императорской АН с 1841 года); Тюбингенский и Пражский университеты присваивают ему степень доктора (1825 и 1848). Не будем перечислять другие титулы и награды.
В 1824 году Востоков оставляет работу в Публичной библиотеке и поступает на службу к графу Н.П.Румянцеву. В 1842 году выходит подготовленное им «Описание русских и славянских рукописей Румянцевского музеума» (описано 473 памятника). По мнению специалистов, только после этого труда стало возможным изучение древней русской литературы и русских древностей. Одновременно А.Востоков выпускает две «Грамматики» современного русского языка («полнее изложенная» и «сокращенная», 1831), затем «Грамматику церковнославянского языка» (1863), участвует в составлении «Словаря церковнославянского и русского языка» (тт.
1–4, 1847), редактирует «Опыт областного великорусского словаря» (1852) и «Дополнение» к нему (1858), составляет «Словарь церковнославянского языка» (2 тт., 1858, 1861). И это лишь основные работы. Строгий филолог решительно восторжествовал над поэтом-романтиком.Жизненный путь Александра Востокова закончился 8 (20) февраля 1864 года, и он упокоился на Волковском лютеранском кладбище С.-Петербурга.
Остромирово Евангелие — книга «еретическая»?
«Какой же мракобес мог так сказать?!» — справедливо воскликнет читатель. Увы, когда-то это не было частным мнением. Как отмечал Н.А Мещерский (†1987), «в дореволюционной России научное изучение литургических текстов было заторможено благодаря запретительному вмешательству духовной цензуры и духовного начальства. Характерна история научного издания Остромирова Евангелия, которое, будучи подготовлено А.Востоковым к изданию, десятки лет не могло увидеть свет, потому что цензура считала его „еретическим“». Логика здесь проста: памятники (или факты) истории должны непременно доказывать «правоту» современности (нечто подобное, хотя и с другим знаком, определяло трагический путь нашей науки в XX столетии).Востоков все же сумел издать в 1843 году этот знаменитый литургический памятник (созданный в
1056–57 гг.), переведя молодую российскую палеографию на качественно новый уровень. Остромирово Евангелие — это краткое богослужебное Евангелие-апракос, то есть «недельное» Евангелие, содержащее лишь чтения на воскресные и праздничные дни, расположенные по календарному принципу, начиная с пасхального зачала из Евангелия от Иоанна. При этом А.Востоков должен был «оправдывать» неполноту кодекса (современные напрестольные Евангелия — это «тетры», то есть Четвероевангелия, тексты которых расположены не по порядку зачал, а по привычному «порядку евангелистов»). В предисловии к изданию он писал: «Здесь помещены не все Евангелия и не в обыкновенном порядке евангелистов, а только чтения Евангельские на известные дни и праздники. Так расположены все древнейшие списки Евангелий. Полные же, по евангелистам расположенные, Евангелия или Четвероевангелия большей частью сохранились только в списках
XV-го и позднейших веков. Мало их встречается принадлежащих XIV веку». Язык Остромирова Евангелия также не соответствует нормам церковно-славянского языка Синодального периода! Крамола! И Востоков заботливо поясняет для несведущих: "Рукопись сия особенно достопримечательна, как ближайший к началу Словенской письменности памятник Церковнословенского языка«.С тех пор прошло много лет, но проблемы, связанные с попытками «поверять» науку идеологией, остались, в ряде случаев даже обострились. Думается, жизнь Александра Востокова и других великих ученых того времени должна чему-то учить тех из нас, кто способен учиться.
Юрий Рубан
