Остров религиозный
—Мы видим, что кинематограф пытается отразить возрождение религиозной жизни в России. Что за этим стоит: искренняя потребность режиссеров или следование какой-то общекультурной тенденции?
—То, что можно назвать «духовными исканиями», было характерно для советского кино, начиная с 60-х годов. У Андрея Тарковского, Александра Сокурова, других режиссеров это прослеживается, хотя в их фильмах вовсе не обязательно появляются священники, произносится слово «Бог» или говорится о бессмертии души. Ясно только, что люди искали нечто, находящееся вне материальной сферы.Теперь религиозная тема подается более явно, но я бы не сказал, что это принесло сколь-нибудь ощутимую пользу кинематографу. Православная Церковь стала фактически государственным институтом, и ее стали побаиваться. Кроме того, неофитам свойственно такое... коленопреклоненное что ли отношение к Церкви, к священству, что абсолютно не способствует появлению ценных произведений искусства. Мы видим художественные результаты: они, увы, слабые.
—В фильмах «Остров» и «Поп» заявлена не просто тема поиска Бога, но поиска Бога через Церковь. Они тоже не служат образцом художественной убедительности?
—К «Острову» у меня двойственное отношение. Я не считаю, что это худший пример использования религии в кинематографе...
—Именно религии? Религию можно показать просто на примере верующего человека, а здесь ситуация Церкви...
—Дело в том, что именно в этом фильме Церковь не показана как властный институт. Монастырь, находящийся на отшибе, насельники которого живут почти секулярной жизнью. Три монаха, остальные там практически не видны. Характеры их достаточно хорошо, мягко обрисованы. Показано определенное противостояние между двумя чиновниками в рясе (персонаж Дмитрия Дюжева и Виктора Сухорукова) и необычным священнослужителем, этакой смесью юродивого, провокатора и целителя. Персонаж, сыгранный Сухоруковым, на редкость обаятелен. Сказать, что его герой верит в Бога — да нет, конечно же. Он просто добр и понимает людей. А у героя Петра Мамонова противоречивая натура, в которой, говоря вашим языком, борются Бог и дьявол. Он — замечательный актер и, будучи человеком воцерковленным, старается показать эту внутреннюю борьбу.Меня в этом фильме раздражает скорее не показ церковного мира (я понятия не имею, насколько это реалистично), а сцены, которые отношения к церковной жизни не имеют. Например, начало и завершение: повествовательная рамка откровенно надуманная.
—Можно ли сказать, что таким образом кино пропагандирует Церковь?
—Нет, безусловно, этот фильм не пропагандистский. Он не навязывает людям единственно правильный путь, он просто показывает, как живут верующие люди. И этот образ жизни мне близок и приятен, я его понимаю. С этими людьми можно разговаривать и иметь дело, особенно с персонажем Сухорукова...Что касается фильма «Поп», то в нем очень чувствуется желание режиссера ревизовать советский подход, но сделать это максимально осторожно. Историческая ситуация была гораздо сложнее той, что описана в фильме. И видно, что это не просто упрощение, а страх режиссера: как бы чего не вышло, как бы чего лишнего не сказать, как бы сделать так, чтобы поп не показался предателем Родины и при этом не был в полной мере советским человеком. В том, что в сюжете есть неувязки, проявляются слабость и неуверенность В.Хотиненко.Мне кажется, если в фильме ощущается закадровая мысль режиссера, которую он навязчиво проводит через все сцены, то это плохой фильм, тенденциозный и неудачный. Дело режиссера — показывать и рассказывать историю, в которую люди верят, и понимать людей, которые этой жизнью живут. И каждый сам должен решать вопрос: " А хочу ли я жить такой жизнью? Хочу ли я так же ходить в церковь, класть поклоны и молиться, как эти люди?«
—Для режиссера-христианина важной проблемой является изображение Христа. В состоянии ли кино прыгнуть выше головы и показать особый богочеловеческий статус Иисуса?
—А в чем смысл подобной задачи? Это что, предпосланная кинематографу цель? Меня никакое кино не может заставить поверить в то, во что я не верю. Хотя я допускаю, что кто-то, впервые столкнувшись с этим особым миром — миром верующих людей, может заинтересоваться и последовать этим путем. Почему бы нет?
—Получается, образ Иисуса не обладает особой воздействующей силой?
—В этом отношении фигура Христа ничем не отличается от фигуры любого другого убедительного человека со своим четко очерченным мировоззрением, со своей харизмой, со своим влиянием на заэкранный мир. Представим Зигмунда Фрейда, который сидит перед вами на экране и рекомендует определенный способ поведения, анализируя ваши страхи. Вы через это можете проникнуться фрейдизмом? Безусловно, можете.
Бог и боги
—Насколько сейчас государство заинтересовано в киноискусстве как проводнике идеологии?
—Уделять повышенное внимание кино — это специфически российское явление. У нас правительство рассматривает кинематограф как инструмент пропаганды и, если говорить мягко, инструмент нравственного воспитания молодежи. Еще в советские годы киноиндустрия имела четкую классовую структуру: кино для народа, кино для партийной элиты, идео-логическое кино, а еще было кино для интеллигенции. Интеллигентское кино развивалось, по-своему искало Бога, а ему противостояла развлекательная пошлость и идеологическая низкопробщина.На какое-то время при позднем Михаиле Горбачеве и Борисе Ельцине это прекратилось, но сейчас во всем идет слабое и противоречивое возрождение советчины, и поэтому власть вновь проявляет повышенное внимание к кино. Вспомните недавнее образование Фонда кинематографа, речи про так называемые «социально-значимые проекты», которые государство собирается поддерживать. Люди просто не понимают, с какой реальностью они имеют дело, живут старыми стереотипами, полагая, что современная ситуация так же легко управляема, как это было при советском строе.
—Вы говорите, что неправильно, когда режиссер навязывает свою мысль зрителю. Но ведь художественное произведение — всегда воплощение той или иной идеи? Она должна считываться при более-менее внимательном просмотре...
—Все идеи должны в кино изображаться не в субъектном, а в объектном виде. Художник должен дать возможность идеологу высказать его точку зрения, но сам быть выше этого. Есть два типа закадрового поведения режиссера, два типа «богов». «Бог», который дергает персонажи за ниточки, когда зритель видит, что они действуют не сами по себе, а так, как нужно режиссеру, повинуясь его закадровой команде: пойди туда, вырази молитвенное предстояние, задумчивость и т.д. И другая позиция, когда режиссер наблюдает за тем, что происходит, сверху и понимает, что из взаимодействия двух персонажей рождается что-то новое. Он дает им возможность говорить и делать все что угодно, и из этих равнодействующих сил, иногда непонятным для режиссера образом, рождается то, что он хочет сказать. Но это настолько сложно и двусмысленно, что каждый зритель может потом увидеть что-то свое.Например?Возьмем «Изгнание» Андрея Звягинцева.
Последний откровенно говорил о христианских смыслах, которые он вложил в свое произведение. По его словам, он был вдохновлен апокрифом о том, что Иосиф хотел изгнать Марию из своего дома. Для меня это не играет никакой роли. Если вы подставите под события в фильме христианскую парадигму, вы получите те выводы, которые хотите получить. Можно поставить фрейдистскую парадигму и получить соответствующие фрейдизму результаты. Допустимо воспринимать фильм и с чисто бытовой точки зрения. В «Изгнании» есть ряд вещей по-своему необъяснимых, но это входит в конвенцию современного кинематографа — оставлять что-то без мотивации и объяснения. Готовность женщины пожертвовать собой и даже своим ребенком есть некий иррациональный шаг. Можно искать какие-то объяснения и мотивы, но это значит приписывать этому поступку значение, которое выходит за рамки повествования. Фильм вообще есть некая художественная пустота, чреватая смыслами. И картина Звягинцева — такое сильное произведение с пустотами, зовущими людей наполнить их своими смыслами.Если и есть в каком-то фильме выражение религиозности, то оно завуалированное и непрямое. Режиссеры — ни в коем случае не пророки, они художники и воздействуют на человека с той целью, чтобы он вошел в художественный мир их произведений, а уж потом сам решал, куда двигаться дальше.
Беседовал Сергей Акишин
