1 Братья! Желание моего сердца — спасение Израиля, и о них моя молитва к Богу. 2 Я свидетельствую: есть у них ревность в служении Богу, но нет у них истинного разумения. 3 Ибо, не признавая праведности от Бога и стремясь вместо нее поставить свою собственную праведность, они праведности от Бога не подчинились, 4 потому что Христос — конец Закона, и праведным теперь становится всякий верующий.5 О праведности по Закону Моисей пишет так: «Человек, соблюдающий заповеди, тем самым будет жив». 6 А праведность по вере говорит так: «Не говори в сердце своем: Кто бы взошел на небо?» (это чтобы оттуда Христа низвести); 7 или: «Кто бы сошел в бездну?» (это чтобы из мертвых Христа возвести). 8 Но что же говорит она? "Близко к тебе это Слово: оно в устах твоих и в сердце твоем«,— то есть Слово о вере, которое мы возвещаем. 9 И если ты будешь исповедовать устами своими, что Иисус — Господь, и будешь верить сердцем своим, что Бог воздвиг Его из мертвых, то будешь спасен, 10 ибо сердцем верят — к праведности, а устами исповедуют — к спасению.Рим. 10,1-10
Перевод архимандрита Ианнуария
Центральное слово прочитанного отрывка — «праведность» или «правда» в церковнославянском варианте. Собственно, это одно из ключевых слов библейского богословия вообще. Что же касается Послания к Римлянам, то в нем оно и в самом деле «ключевое», то есть тот ключ, который открывает дверь в самую острую проблему иудейской среды, из которой вышел апостол Павел. Речь идет о проблеме «правды (или праведности) Божией». Следует заметить, что слова «правда» и «праведность» — разные переводы одного и того же слова оригинального греческого текста. Просто контекст диктует переводчику, какой из этих двух переводов предпочтительнее употреблять в том или ином случае.
Если обратиться к библейским источникам понятия «правда», то смысл его лучше всего отражают такие слова, как «надежность» и «верность». Например, когда говорится о «правде Божией», то чаще всего имеется в виду надежность, верность Бога: на Бога можно положиться, Он верен Своему Слову, Своим обетованиям, Своему творению, верен и Своему народу, который Он «отделил Себе в удел из всех народов земли» (3 Цар. 8, 53). И вот это последнее, то есть верность Бога избранному народу, со временем стало подвергаться сомнению. В самом деле, проходят столетия, но участь Израиля остается прежней. Одни захватчики сменяются другими: вышедший из египетского рабства народ снова попадает из одного рабства в другое. Где же обетования Божии, данные Аврааму? Где правда Божия? Когда она из предмета веры и надежды станет реальностью?
И вот Послание к Римлянам начинается с великого утверждения апостола: ныне правда Божия стала реальностью, она открывается в Евангелии Иисуса Христа, в Его Слове о спасении всякого верующего. «Я не стыжусь благовествования Христова,— пишет апостол Павел,— потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему, во-первых, иудею, потом и еллину. Ибо в нем открывается правда Божия от веры в веру, как написано: праведный верою жив будет» (Рим. 1,
16-17). И все дальнейшее в Послании посвящено доказательству этого тезиса: именно вера в Иисуса Христа, «нас ради» умершего и «нашего ради спасения» воскресшего, приносит всем людям праведность, которая «по вере», а не «по Закону», от Бога, а не от наc, как дар благодати, а не как плата за наши заслуги, чаще всего мнимые.
Спасение — всем людям,— утверждает апостол,— иудеям и еллинам! Но вот это «всем людям» вызывало сопротивление большинства иудеев, вызывало обиду и отторжение. Ибо в известном смысле приравнивало иудеев к язычникам! И это было соблазном для иудеев: они «преткнулись о камень преткновения» (Рим. 9, 32). Израиль отверг Иисуса Христа, не уверовал в своего Спасителя, что приносит апостолу Павлу великую печаль и непрестанное мучение его сердцу (Рим. 9, 2). Он размышляет о трудной судьбе своего народа и молится о его спасении. Этими словами о молитве за Израиль открывается прочитанный сегодня отрывок.
Апостол свидетельствует о глубоком уважении к религиозной «ревности» Израиля. Ведь и сам он до своего призвания и обращения был страстным «ревнителем отеческих преданий» (Гал. 1, 14). Однако уважение к религиозному усердию Израиля не препятствует ему со всей определенностью говорить о том, чтó ныне отличает иудеев от христиан. Отличает же иудеев отказ признать, что в Иисусе Христе действовал Сам Бог для спасения всех людей, что в Иисусе Бог даровал нам праведность. Поэтому ревность Израиля о Боге стала религиозным усердием «без разумения» (каким было и усердие самого апостола Павла перед его призванием, пока он был просто Савлом). «Без разумения», конечно, не означает без знания того, чтó израильтяне отвергают (ведь и Савл знал, чтó и кого он преследовал, иначе бы он и не преследовал!). Но их знание было ложным, оно вело не к признанию, не к послушанию истине, но к помрачению их сознания: «Бог дал им дух усыпления, глаза, которыми не видят, и уши, которыми не слышат, даже до сего дня» (Рим. 11, 8). Страстное усердие Израиля было направлено мимо истины и против истины. После откровения в Иисусе Христе, после Его Евангелия стало ясным, что стремление Израиля к праведности в рамках послушания Закону Моисея было тщетным стремлением утвердить перед Богом собственную праведность вместо принятия праведности от Бога, дарованной в Иисусе Христе.И здесь апостол высказывает свой основной тезис: «они не подчинились праведности от Бога», потому что они чувствовали, интуитивно понимали, что «Христос — конец Закона». Вероятно, это чувствовал и Савл, когда он гнал Церковь. Признать Христа — значит пойти дальше и выше Закона, дальше и неизмеримо выше упования на свои законные заслуги, ибо концом и целью Закона является Христос, и праведным теперь становится всякий верующий не в свои заслуги, а в благодатный дар Божий в Иисусе Христе. Но иудеи выходить за пределы Закона не хотят! Они не желают с ним расставаться. Потому и не покоряются истине Евангелия.Апостол Павел очень образно противопоставляет «Закон» и «праведность по вере». Если Моисей о «праведности по Закону» пишет, то новая «праведность по вере» говорит, как бы возвышая свой живой голос. Как тут не вспомнить противопоставление буквы и Духа: «буква убивает, а Дух животворит» (2 Кор. 3, 6). Если Моисей пишет отстраненно, обращаясь к человеку в третьем лице: «исполнивший его человек жив будет им» (Лев. 18, 5), то вера говорит «на ты», обращается к сердцу человека: «Не говори в сердце своем: Кто бы взошел на небо?». Если Моисей связывает обетование жизни с неким условием (жив будет только тот, кто будет соблюдать заповеди Закона), то праведность по вере дается без условий, она приходит к человеку сама, она близко. Апостол Павел при этом цитирует книгу Второзакония: «весьма близко к тебе слово сие: оно в устах твоих и в сердце твоем, чтобы исполнять его» (Втор. 30, 14). Но ведь Второзаконие говорило о «слове заповеди Закона». На каком же основании апостол Павел относит эти слова ко Христу? Дело в том, что уже задолго до апостола Павла иудейские книжники в том «близком Слове» признавали Премудрость Божию, которую они отождествляли с Законом. Об этой Премудрости Божией написано: «Кто взошел на небо, и взял ее, и снес с облаков? Кто перешел моря и нашел ее? Нет никого, знающего путь ее, ни помышляющего о стезе ее. Но Знающий все знает ее... Он нашел все пути Премудрости и даровал ее... возлюбленному Своему Израилю... Вот Книга заповедей Божиих и Закон, пребывающий вовек. Все, держащиеся ее, будут жить...» (Вар. 3,
29-32.
37-38; 4,1). Но для апостола Павла явившаяся на земле Премудрость и праведность от Бога есть Христос (1 Кор. 1, 30)! Эта Премудрость сошла с небес, она воскресла из бездны преисподней, она близка в Слове веры, которое возвещают апостолы. Подразумевается древнее исповедание веры или, точнее, два исповедания. Одно возглашалось в церковном собрании верных: «Иисус — Господь!», другое исповедали как «символ веры» перед крещением: «Бог воскресил Его из мертвых». И эти слова веры даруют человеку радостную убежденность в том, что он соединен с Господом и, следовательно, перед ним открыта дверь в спасение и в жизнь вечную.
Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)
Иллюстрации: Александра Жук
