«И господина нашего Высокопреосвященнейшего Кирилла, архиепископа Выборгского…», — эти слова в исполнении семинарского хора врезались в память всем тем, кто учился в Ленинградских Духовных школах с 1974 по 1984 гг., когда там ректорствовал нынешний Святейший Патриарх Кирилл. То были годы брежневского застоя, а в тесных стенах академии, занимавшей чуть более половины нынешнего здания, бурлила жизнь, кипело творчество, происходили незабываемые встречи, осмыслялось прошлое и рождались надежды. Расспросив Его Святейшество об истории появления Регентского отделения 30 лет назад (см. «ВЖ» № 9) — одного из самых дерзновенных для того времени проектов ректора владыки Кирилла, — мы не смогли удержаться от вопросов и о самой академии.

- Ваше Святейшество, на встрече с учащимися Московской Духовной академии в Духов день в этом году Вы ясно сказали, что главной целью семинарии является подготовка клириков Церкви. А клирики — это люди, которые помогают епископату, Патриарху пасти Церковь…
- Лучше сказать: вместе с епископатом и Патриархом пасут Церковь. Не просто помогают, а несут огромную ответственность за пастырское окормление.

- Какими должны быть сегодня студенты семинарии и академии? Пастырями, педагогами, психотерапевтами, бизнесменами, менеджерами?
- Пусть менеджменту и бизнесу в других местах обучают. Я думаю, самое главное — священники должны через свое сердце, через свой ум пропускать христианское послание. Никогда не воспринимать Слово Божие автоматически, так, что оно проходит мимо человека. Нужно, чтобы Слово Божие и христианские ценности всегда актуализировались в жизни самого священника. Священник должен этим жить.
Почему у нас часто такие проповеди скучные, которые не любят прихожане? Говорят даже: «Да лучше бы батюшка не проповедовал!» Но если священник будет пропускать слово через свое ?сердце, свой ум, это будет привлекать к нему людей! Поэтому, в первую очередь, я бы говорил о сознательном, творчески сознательном отношении к своей вере. Нужно научиться применять христианскую этику в повседневной жизни. Нужно на-
учиться мотивировать свои личные и общественные поступки христианскими убеждениями. Нужно научиться жить верой! Можно иметь прекрасный голос, замечательные манеры, можно научиться произносить стереотипные фразы, выглядеть невероятно импозантно, но при этом быть пустышкой. И что тогда происходит? Народ это чувствует, и к этим священникам не идет. Вот к какому-то батюшке идет, а к другому не идет! Сколько на этой почве конфликтов, и зависти, и прочего… Так вот, чтобы быть притягательным церковным лидером — священником или епископом, — очень важно, чтобы все, чему он учит, было достоянием его жизни, содержанием его мыслей. Это не значит, что ?любой ?священник должен являть собой пример абсолютной святости. Такого не бывает: у каждого человека свои грехи, свои слабости. Но очень важно, чтобы пастырь жил активной религиозной жизнью, а это значит, что молитва должна быть в его жизни очень важным фактором.

- Личная молитва?
- Да, личная ежедневная молитва. Потому что формальное чтение так называемого правила может создать лишь некоторое юридическое удовлетворение: «Все, что требуется, я выполнил». Но оно не формирует духовного состояния человека. Поэтому я придаю большое значение личной религиозности священника, его молитвенной жизни и, конечно, способности постоянно творчески воспринимать то, что мы получаем от Священного Предания нашей Церкви и от Слова Божия.

- Ваше Святейшество, в чем, как Вы считаете, был секрет той атмосферы духовного подъема, постоянного праздника, который царил в наших Духовных школах в Вашу бытность их ректором?
- Да, так действительно было. Не знаю… Единственное, что могу сказать: это было самое счастливое время моей жизни. Мне очень нравилось работать в академии. Мне удавалось преподавание, хорошо складывались отношения с профессорами и преподавателями. Я получал огромную поддержку от профессорско-преподавательской корпорации. Мне удалось им передать свое видение будущего. А ведь среди них были профессора еще старой закваски, прошедшие через испытания, люди очень осторожные, некоторые — даже пугливые. Несмотря на то что люди были разными, я получал эту поддержку, и вместе мы делали то дело и создавали ту атмосферу, которую Вы вспомнили.

- Одно дело сплотить профессорско-преподавательскую корпорацию, а другое — вдохновить на то же самое студентов. Это все-таки разные вещи…
- Вы знаете, когда преподаватели и профессора молятся вместе со студентами каждую воскресную Литургию, когда преподаватели и профессора проповедуют, когда они совершают акафист, тогда все студенты видят и понимают, что здесь все люди живут одной семьей. Если преподаватель в сане, а его никогда в храме не видят, тогда и возникает множество вопросов у студентов. Это одна из причин. А вторая заключается в том, что мы вовлекали и самих студентов, и они становились частью этого процесса. Студенческая активность была большая: и в литургической, и в культурной области. У нас была специальная программа культурного воспитания студентов. Например, каждый год по окончании учебы мы ездили в паломничество. Вот я, например, вел патрологию на первом курсе. И как бы мне ни было трудно, я с первым курсом отправлялся в паломничество. Один раз мы даже в Иерусалим ездили в 1980 году. Феноменальное событие: раньше в Иерусалим отправлялись только санкционированные делегации. А это была первая делегация со студентами. Потом я ездил с курсами в Москву, в другие места. Эти паломнические поездки нас очень связывали. И не только со мной как с ректором: во главе каждого курса был наставник. Все это очень помогало атмосфере ?единения.Было чувство семьи, мы все жили одной семьей. Я всегда питался со студентами, поэтому уровень приготовления пищи был достаточно высоким. Сами студенты тщательно контролировали, как готовится пища, какие продукты закладываются, чтобы все это соответствовало нормам. Прекрасно готовили. И сам факт, что ректор и преподаватели питаются вместе со студентами, тоже всех объединял. Все эти мелочи важны… Я часто посещал студентов во время их самостоятельной подготовки, мог прийти в любую аудиторию, мы сразу же о чем-то начинали беседовать, задавалось огромное количество вопросов. Иногда поднимался на четвертый этаж, где находится общежитие, смотрел, как они живут. Тут же меня окружали семинаристы, начинались разговоры. Иногда часами беседовали. Все это созидало неформальные отношения, чувство общности.
Я всем пытался передать свое настроение, свое ощущение: мы делаем одно общее дело. И ректор, и преподаватели, и студенты — мы все ответственны пред Богом за то, что произойдет с Церковью. И должен сказать, что (за самыми редчайшими исключениями) ни один, как говорится, не посрамил моих седин. Когда сегодня я встречаюсь с моими бывшими учениками, это всегда очень трогательные и радостные встречи.

- Я помню, в храме было введено общее пение…
- Да, евхаристический канон мы пели всем народом, также по средам пели акафисты перед иконой Божией Матери «Знамение», служила монашеская братия. У нас было большое количество монашеских постригов. Со временем дух академии стал привлекать интеллигентную мыслящую молодежь, так что к концу моего пребывания более 25 всех учащихся были с высшим светским образованием. А студенческий уровень тогда был очень высоким. В этом смысле мы отличались от других школ.

- Пора это возвращать!
- Дай Бог!