Всероссийская премьера фильма Никиты Михалкова «Утомленные солнцем-2. Предстояние» прошла в Государственном Кремлевском дворце. Публика, преодолевшая многочисленные кордоны, собралась сплошь избранная. В толпе прогуливались военные в форме
40-х об руку с дамами, наряженными по моде тех лет, звезды экрана и популярные политики. Даже пригласительные билеты выполнены были в виде фронтовых «треугольников». Буквально все предвещало масштабное высококультурное зрелище, тем более картина «Утомленные солнцем» согревала зрительскую память, поскольку была хороша.
Но с первых кадров новой картины и до ее конца нарастал в душе протест, и таяла надежда на оправдание художественных ожиданий.
Маршал Котов, предстающий зрителю заключенным, оказывается вдруг по-воровски суетлив и совершенно лишен былого достоинства в словах и жестах. Неясно, актерский или авторский это промах? На пальцах его руки одета стальная перчатка с выдвигающимся, как в американских «ужастиках», лезвием, почему-то ускользнувшая от внимания охраны и, против зрительских ожиданий, в дальнейшем никак не «срабатывающая», хоть и демонстрируемая не раз. Эта странная мелочь не единственная: то у чекиста — грива, как у битла, то на курсантах послевоенные ремни с бляхами. Солдаты в окопах, видимо для пущей выразительности, набиты «плечом к плечу» вместо положенных шести метров между бойцами.
Можно спорить о наличии драматургии, мотивов поступков героев или просто сюжета. Но только авторской волей может явиться на экране бестактное смешение скабрезности и трагедии. Да, на войне так бывает, но на экране приобретает циничный смысл. Например, автор решил, что здорово, если в задницу летчику-немцу попадает ракета, а после пусть тонет целая баржа детей и раненых. Героиня спасается на мине, затем целует ее и дуновением отсылает обратно в море, где тотчас взрывается наш пароход. В другом случае, эта же героиня избегает изнасилования ценой гибели целой деревни. Приходит на ум, что от этой женщины вообще стоит держаться подальше. Случайно оторвавшаяся с немецкого самолета бомба непременно должна угодить в православную церковь, чтоб спасти героя. Как-то не чувствуется в этом сюжетной необходимости, тем более, о Божием промысле речь в фильме не раз заходит.
С юмором в картине вообще плоховато. Никогда не смешно, хоть и актеры стараются. Действие то и дело самым неподходящим образом сбивается на клоунаду. В конце концов, это логически доходит до пошлости вместо трагизма в сцене с обгорелым танкистом, просящим медсестру показать «сиськи», с последующим, на манер стриптиза, ее раздеванием и многозначительным отъездом камеры.
Конечно, и худшие опасения по поводу демонстрации всяческой «расчлененки», распоротых животов, оторванных ног и прочего, при просмотре оправдываются. Зритель, впрочем, уж привык давно и не переживает, смекая, из чего это слеплено и чем раскрашено. Будто неизвестно профессионалам, что условность и иносказание действуют сильнее и дольше (не на коммерцию, правда). Ну, может, это наоборот, такой гуманистический ход? Однако все эти «промахи» делают публику невосприимчивой к удачным кадрам.
Словом, к концу фильма никого уж не жаль, поскольку фальшь перевешивает. Актеры, правда, свое отрабатывают доб?росовестно, как и все прочие службы. И оператор достоин похвал. Но кино — искусство режиссерское... И тут вдруг выясняется, что финала-то и нет, а будет еще серия. Тем же, кто первого фильма не видал, и вовсе ничего нельзя понять.
Спрашивается, для кого кино? У меня отец прошел три войны, вся грудь в медалях, две контузии, кое-что рассказывал. И это вполне сочеталось с такими «фронтовыми» картинами, как «Хроника пикирующего бомбардировщика», «Женя, Женечка и Катюша», совсем скромным, но блистательным фильмом «На войне, как на войне», где все герои становятся зрителю родными. А уж «Иди и смотри» — просто укор «Предстоянию».
Неужто режиссер так точно чувствует «пульс времени», что в аккурат угодит очерствевшей массе, да еще и разовьет ее патриотические чувства, а я — всего лишь завистливый отщепенец?..
