Самое начало Евангелия от Марка. Читатель сразу сталкивается с удивительно живыми картинами, описанными ясным и объемным словом. Невысокий дом на берегу озера. Он заполнен людьми, слушающими Человека, Который 30 лет назад родился недалеко отсюда и всю жизнь прожил рядом. Он говорит порой странные слова! Вот и теперь какие-то люди, узнав, что Исцеляющий снова проповедует в доме, принесли больного. Из-за тесноты, не имея возможности ни внести больного в дом, ни вызвать на улицу Сидящего в нем, принесшие решаются опустить больного через крышу внутрь дома. Христос смотрит на свисающий одр, и вдруг говорит такие слова: "Чадо! Прощаются тебе грехи твои!«Отрываясь от чтения Евангелия, заметим, что слова сидевших рядом книжников звучат так, как прозвучали бы слова любого из православных христиан, если бы кто-то дерзнул говорить другому: «А давай я прощу тебе грехи!». Это кажется кощунством. Представление о власти над душами не изменилось за последние 2000 лет. По мнению людей, надо иметь власть отпускать грехи, и не всякому она дана. Любая власть опирается на авторитет Бога, если она хочет считаться полноправной. Власть императора потому оправдана, что она дана ему Богом. Но ответ Христа на ропот столь же неожидан: "Чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи...«.Мы привыкли, что слова «Сын Человеческий» пишутся с большой буквы, что этими словами Христос называл Себя, обращаясь к стоящим рядом людям. Какой смысл Он вкладывал в это имя? Просто Ему нравилось, чтобы Его так называли? Или подразумевал в нем догматический смысл воплощения Сына Божия? Но все же было бы странно, если бы Христос акцентировал внимание слушателей на Своем человечестве, если они даже не знали, что Он — Бог. Для окружающих иудеев Иисус, Которого они привыкли слушать,— просто человек, получивший от Бога власть помогать болящим, пророк, пусть даже ожидаемый Помазанник-Мессия-Христос, но не Бог.
И в таком случае они Его не понимали. Может быть, Он подчеркивал, что в эти моменты Он такой, как все? Но тогда «власть» прощать грехи действительно есть у всех нас. В первую очередь тогда, когда человек виноват не абстрактно, а виновен перед нами. Он должен просить прощения, а мы в ответ — простить его. И ответственность за свой поступок несет не только тот, кто согрешает, но и тот, кто должен простить, но не прощает.Многих, вдумчиво относящихся к этому тексту, удивляет, что Христос исцеляет болящего и прощает ему грехи не благодаря его вере, а, казалось бы, при ее отсутствии! Он делает это, «видя веру их». Получается, что не только прощать грехи, но и ходатайствовать друг за друга имеют право и даже обязаны все люди. Вера — это единственное условие, при котором Бог может помочь людям в ответ на их просьбы.И, наконец, вера пришедших людей и желание Христа простить принесенного сотворяют чудо. Человек уходит из дома здоровым. Беседа тоже прерывается, люди расходятся по домам, изумляясь: "никогда ничего подобного мы не видели«.Насколько назидателен этот рассказ, можно судить уже по тому, что он часто остается недопонят людьми. Как привыкли рассуждать мы? Сын Человеческий — это Бог, и поэтому Он имеет власть прощать грехи. Мы же не дерзаем. Он говорил как власть имеющий, а не как книжники, мы же подобны этим последним. Кто теперь имеет такую власть через отпущение грехов исцелять болезни? Никто, поскольку так исцелять мог только воплотившийся Бог. Каким недосягаемо далеким становится для современного слушателя этот евангельский рассказ! Каким непостижимо прозорливым, всемогущим и надмирным выглядит в нем Христос!Однако стоит взглянуть на привычный текст иным взглядом, как наше представление меняется, а повествование приобретает совершенно иной смысл. Если Христос — Сын Человеческий, потому что именно сейчас Он — такой как мы, расстояние между нами и событиями в Капернауме неуловимо, но ощутимо сокращается. Чтобы простить грех, достаточно одного только желания прощать, поскольку так заповедал Бог! А захотеть простить грех другому столь же важно, как и пожелать прощения своих грехов. «И прости нам долги наши...» Мы эгоистически обращаем внимание на первую половину фразы, но ударение следует сделать на второй: «Как и мы оставляем должникам нашим». Сначала мы прощаем, не требуя на то особой власти, и тогда получаем право быть прощенными.И исцеление болящего в этом случае тоже меняет свой смысл. Как можно лечить тело, но не трогать при этом души?! Исцеление тела обязательно должно сказываться на состоянии души. Более того, облегчение мук тела должно сопровождаться очищением души. И тогда, действительно, «что легче? Сказать ли расслабленному: „прощаются тебе грехи?“ или сказать: „встань, возьми свою постель и ходи?“» В этих словах сосредоточена вся полнота смысла исцеления. В них получает оправдание православная медицина, о существовании которой спорят православные христиане уже второе десятилетие. Врач душ и телес не может вылечить только тело. Врач поликлинический, пожалуй, тоже должен был бы лечить душу и тело одновременно, ведь этой способностью человек уподобляется Богу! Заблуждается медицина, в которой исцеление мыслится достигнутым только в результате механического действия, оказанного на организм принятой химической таблеткой. Врач — одна из тех профессий, в которых человек призван выполнять то же служение, что и Бог. Христос, придя на землю, проповедовал богоподобие, стремиться к которому может только тот, кто знает, что это возможно.Несмотря на кажущуюся сложность, евангельские истины просты. Сложность их интерпретации только в довлеющем авторитете традиционного понимания, кочующего из книги в книгу. Христос же пытается со страниц Евангелия обратиться к нам напрямую, минуя посредничество толкований, которые не более чем личный опыт богопознания. В слушании Христа современные христиане мало отличаются от публики, что внимала Его словам в доме на берегу Галилейского озера. Как те, так и другие пытаются услышать то, что хочется, а отнюдь не то, что хочет донести Говорящий. Но свежесть евангельского призыва, его неувядающая актуальность и поражающая ум многозначность всегда помогут верующему понять, каким нужно быть на Земле, чтобы быть принятым в Небе.
Иерей Константин Костромин
Иллюстрации: Александр Сикорский
