В чем ценность пожилого возраста, где черпать силы для благодарности Богу в старости? Мне хотелось получить ответы на эти вопросы у настоятеля Казанского собора протоиерея Павла Красноцветова, священника в пятом поколении с
55-летним опытом служения. У него трое детей: старший Сергей — историк, Григорий — священник, построивший храм в Роттердаме (Голландия), и дочь Елена замужем за священником, служащим на приходе в Торонто (Канада). Вместе с супругой Лидией они уже давно перешагнули рубеж «золотой» свадьбы, и у них шестеро внуков. Жизнь, наполненная трудностями и радостями, ценностями, проверенными временем, и мудрая старость — для многих это идеал земного пути. И кажется, что отцу Павлу удалось его достичь.
Жизненная мудрость передается через общение с пожилыми людьми, через сопричастность опыту рода. Важно иметь в жизни пример, который ведет, помогает сориентироваться, определить путь и призвание. Таким человеком для протоиерея Павла Красноцветова стал его дедушка — священник Михаил: решение отца Павла стать священнослужителем во многом было основано на воспоминаниях о нем и его жизненном пути.
Род Красноцветовых происходит из Костромской губернии, где уже с XVIII века его представители были псаломщиками, чтецами, алтарниками, а затем диаконами и священниками. Михаил Красноцветов окончил Калужскую семинарию и против воли отца (священника) уехал в Москву, где поступил в университет на юридический факультет и после завершения учебы работал судьей в разных городах. В
1920-х годах Михаил с женой и четырьмя детьми уехал из голодной Москвы в Сибирь. «Там царила страшная разруха, жить было негде, судебная контора была разрушена, — рассказывает отец Павел. — После долгих мытарств дедушка и бабушка с молитвой обратились к Богу и решили, что деду Михаилу надо возвратиться на священнический путь служения Богу. Он поехал в Тобольск к архиепископу, который принял его с любовью и рукоположил в сан иерея с назначением служить в село Малое Скаредное Тюменского района, а через год он был переведен в село Аромашево, где прошло мое детство».
Священник Михаил Красноцветов был арестован в Тюмени и расстрелян в 1937 году. Это событие отразилось на всей последующей жизни Красноцветовых: из-за опасения репрессий семья переезжала из города в город. Григорий Красноцветов (сын отца Михаила) работал техником по установке рентгеновской аппаратуры в больницах. Отец Павел вспоминает, как вместе с братом помогал папе в работе. А с 14 лет он стал пономарем и сторожем в церкви города Алейска, где диаконом служил его отец (в 1946 году Григорий Красноцветов был рукоположен). У отца Павла четверо братьев и две сест- ры (старший брат Михаил тоже стал священником), жили очень бедно, дети не могли полноценно учиться, ощущая притеснение со стороны властей, и рано пошли работать.
— Трудная жизнь накладывала свой отпечаток, но у нас было ощущение принадлежности к особому сословию служителей Церкви, — рассказывает отец Павел. — Мать была занята заботами о семье: нас было пять человек детей в 1942 году, а бабушка наставляла нас, передавала опыт поколений предков, живших в православной вере. С 1941 по 1945 год мы жили в городе Иссык-Куль на границе с Казахстаном. В 1942 году из блокадного Ленинграда к нам приехала бабушка, Мария Николаевна. У нас были иконы, но мать прятала их в шкафу. Бабушка привезла с собой написанные своей рукой образа, повесила в уголочке, разместила лампадку и сказала: «Если что будут говорить, скажи — бабка старая, что с нее взять!» Я так отчетливо помню, как бабушка по вечерам звала нас: «Ребятки! Пойдемте помолимся!» Обычно она прочитывала вечерние молитвы и говорила: «Ну, теперь бегите, а я еще помолюсь». И допоздна стояла на коленях. Мы, конечно, дети были, еще многого не понимали, но уже знали, что дед был посажен, знали, что он был священником.
— Когда Вы были мальчишкой, представляли себя дедушкой?
— Совершенно нет. Психология ребенка такова: есть настоящее время, и оно никогда не кончится. Живешь в вечном «сейчас»! А потом год за годом сменяют друг друга... И теперь мне кажется, что только вчера это было: Тюмень, Иссык-Куль, Омск... Все вспоминается совершенно ясно. Ближайшее время помнишь хуже, а дальнее становится ярче. Видимо, потому, что детское восприятие образное и борозды в памяти закладываются более глубокие.
— А когда впервые пришло осознание того, что все когда-то закончится? Каким было Ваше первое соприкосновение с мыслью о смерти?
— В сознательном возрасте ты это постоянно видишь: люди рождаются, живут и умирают. Тем более, когда служишь священником: порой крестишь младенцев и отпеваешь покойников в один и тот же день. Естественно, я понимал, что и мой конец придет. Но всегда надеялся, что Господь еще даст время на покаяние. В идеале мы все должны каждый час ждать: «помни час смертный и вовек не согрешишь», потому что нам не дано знать, что случится даже в ближайшие пять минут. Важно всегда быть готовым. И в такой готовности священник, думаю, имеет преимущество: он служит Литургию, предстоит перед Богом, повторяя: «Господи, прости меня грешного и помилуй меня!» Такая молитва помогает ему жить в надежде на милость Божию.
— Отец Павел, что Вам дает силы, радует в жизни?
— Мой труд по восстановлению Казанского собора и то, что я вижу результат, наблюдаю, как развивается приход. Теперь это не музей истории религии и атеизма, а большой красивый собор, куда люди приходят к иконе Божией Матери, получают помощь по ее предстательству. Мне хочется и дальше приносить пользу людям молитвой и служением Богу.
— Некоторые пожилые люди в старости становятся радостными, а у других все время все плохо... Хотя и те, и другие могут быть верующими... В чем тут дело?
— Причина в психологии, воспитании, среде окружения... Если человек не имел веры и упования на Бога и лишь в конце жизни пришел к вере, он не получил достаточного запаса внут-реннего горения, внутренней уверенности в помощи Божией. И поэтому у него в старости может возникнуть чувство неудовлетворенности, он начинает нервничать, бояться, появляются проблемы и мысли о том, что Господь оставил его, такого бедного, ему никто не помогает... Ведь многие пожилые люди стали ходить в церковь совсем недавно, а раньше жили в совершенном безверии. Помню, моя бабушка рассказывала, что в
1920-х годах было движение «Долой стыд», в котором принимал участие и Владимир Маяковский. По Москве ходили совершенно голые люди с лентой через плечо: на одной стороне было написано «долой стыд», а на другой — «Бога нет». Когда они заходили в трамваи, то все приличные люди с криком выскакивали вон и шли пешком, чтобы не ехать вместе с этими «голодранцами». Очень непростые были времена, безбожные, а сегодняшние старики в них росли...
— Но если была сложная жизнь, то в пожилом возрасте есть за что благодарить Бога, и это добавляет осмысленность существованию...
— Да. Мне радостно думать о том, что Господь сохранил Церковь. Никита Хрущев хотел к
1980-му году закрыть все храмы и по телевидению показать последнего попа, но ведь, как сказал Гос-подь, «и врата адовы не одолеют ее». А сохранили веру в основном женщины: наши матери и бабушки, потому что мужчины работали и часто были вынуждены скрывать то, что они христиане.
Я считаю, что в старости важно не унывать, благодарить Бога за то, что Он дал нам трудную, но полезную для души судьбу, что мы смогли восстановить храмы после поругания... Радостно, что жизнь прожита не бесцельно. Старшее поколение пронесло веру через все советские годы и сейчас стремится к тому, чтобы передать свою преданность Богу молодым. Наш род священников не заканчивается: мой сын Григорий — тоже священник. Он продолжает путь прадеда, деда и отца, и у него двое сыновей...
Беседовала Ирина Левина
Фото: Станислав Марченко
