Месяц март в этом году выдался целиком великопостным. Венцом его станет Вербное воскресенье — праздник Входа Господня в Иерусалим. Успеют ли опушиться почки на вербе, чтобы составить привычно необходимый антураж праздника? Как тут не задуматься над ограниченностью и даже некоторой условностью всей той материальной, природной символики, в которой живут наши праздники и богослужения! А ведь, скажем, где-то в Австралии или Южной Африке Пасха — вообще осенью и, соответственно, именование Великого поста «весной обновления» явно имеет переносный, духовный смысл. Так проступает во всей резкости контраст между этой внешней, преходящей и, как правило, сугубо локальной символикой и непреходящим, универсальным и единственно важным смыслом всего того, о чем возвещает Церковь, — где бы и когда бы то ни было!
Великий пост — удивительный период, в котором, как ни в какое другое богослужебное время, органично сочетаются субъективное и объективное, изменчивое и неизменное, внешнее и внутреннее. Глубокие человеческие эмоции, неповторимая эстетика служб, воздействующая на чувства, напряженность ожидания вожделенной цели — все это по-человечески очень субъективно. А внешне бывает настолько же различно, насколько непохожи Пасха в России и Пасха в Иерусалиме или хотя бы Пасха в России 4 апреля и Пасха в России же 8 мая. Но на фоне этой субъективной разницы тем явственнее осознается объективная — универсальная правда новой жизни, явленная как неумолимая, непобедимая данность, — жизнь во Христе, Который «вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13, 8).
Об этом стоит памятовать всегда, а особенно приступая к таким волнующим, «субъективным» темам, как «женщина в Церкви», которой посвящается ряд материалов в нынешнем номере «Воды живой».
Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир
