Пасхальное небо
Вы знаете, что мой храм находится в удалении от столиц. Поле, кладбище и, собственно, храм. Ночь, никакого света из окон близлежащих зданий, никакой неоновой рекламы, никаких фонарей. Кроме одного — того, что висит над входом в церковь. Зато какое НЕБО!!! В городе никогда такого не увидишь — это просто невозможно: нужно выбирать или свет звезд, или свет города… Для кого как, но для меня самым волнующим моментом пасхального богослужения является крестный ход. «Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небесех…» А когда заходишь за восточную стену храма, за алтарь, то вообще происходит
что-то странное. Свет от фонаря на входе и из окон храма сюда уже не попадает. Сюда не попадают и шумы, которые обычны у входа в храм в такое время… Такое чувство, что вдруг оказался в космосе. Вот так вот несло тебя, плющило перегрузками, и тут — бац!!! — невесомость… Звезды! Невероятное число звезд!!! И огонек в кадиле. Полет и покой. И нету слов — одни эмоции. Одно сплошное
Ах-x-xxxxx!
serge-le (Белоруссия)
Речки
Еще три года назад в Речках проживало десять человек, сейчас их уже меньше, и совсем скоро Речки могут превратиться в дачный поселок, ведь уже сегодня большинство домов здесь принадлежит дачникам из Новгорода и Санкт-Петербурга. Между тем, еще сто лет назад Речки были процветающим селом. На деньги местных жителей в XIX веке был выстроен огромный храм в честь Вознесения Господня. В январе 1930 года Речки стали центром антисоветского бунта: когда накануне праздника Крещения все священнослужители в округе были арестованы, жители Речек спрятали «своих» батюшек на территории церкви и отказались выдавать их властям, создав вокруг храма живой щит. И только после вмешательства присланных по команде из центра Латышских стрелков бунт был подавлен, а его зачинщики расстреляны. Заодно расстреляли и всех священнослужителей, хотя сам храм продолжал оставаться действующим. В 1937 году местные комсомольцы попытались с ним окончательно расправиться: до сих пор в храме сохранились иконы, разрубленные комсомольскими топорами. Тем не менее, когда началась Великая Отечественная война, службы возобновились и больше не прекращались. Но новейшие постсоветские времена, столь позитивно отразившиеся на Русской Церкви, нанесли по деревенскому храму сокрушительный удар. Находясь в отдалении от центров цивилизации, в
90-е годы Вознесенский приход получил статус приписного и стал приходить в упадок. Впервые я побывал в Речках пять лет назад. Заинтересовавшись архитектурой храма, решил забраться на колокольню, где меня встретили ковер из голубиного помета и испуганные птицы. Вокруг — тишина. В левой части храма
вот-вот обвалится крыша. Речки — это настоящая глушь, которая не нужна абсолютно никому. И пока во всевозможных обл- и райцентрах ударными темпами восстанавливаются и строятся церкви, пока государство бодро рапортует нам о своей безмерной заботе о нас, грешных, пока, как и прежде, сменяют друг друга зима, весна и лето, храм в Речках будет разрушаться. Потому что нет денег, чтобы поддерживать его в нормальном состоянии, да и ходить в него почти некому.
Тогда же, пять лет назад, я разговорился на ступенях храма с юными дачниками, мальчиком и девочкой. Мальчик приехал из Старой Руссы, а его двоюродная сестра из Новгорода.
— Так где лучше жить: в Новгороде, или в Руссе? — спросил я.
— В Питере, — почти хором, не сговариваясь, ответили они.
makhanko (Новгородская область)
Мальчишки
Вечерком, после ужина, ковыряюсь в притворе, разбираю всякие размокшие штуки на предмет сортировки: это выбросить, это еще пригодится и т. д. Двери в храме настежь распахнул, чтобы побыстрее от сырости проветрилось.Слышу за спиной:
— Здрасте!
Племянник нашего Герасима Петровича — мастера на все руки и по совместительству звонаря-любителя — Гоша (в смысле Егор). А с ним еще пара хитрых отроков якутско-русского облика.
— Здорово, — говорю. — Вот, сижу думаю, кому апельсины отдать, а то у меня на них аллергия? Не возьмете ли?
Ну, кто же будет от апельсинов отказываться, а у меня на них и вправду небольшая такая аллергия имеется.
Из последующей беседы я узнал много важной информации.
Во-первых, после пятого класса экзамены не очень сложные, и билеты были не по всем предметам. По «Природе» все отвечали строение клетки, потому что это легкотня вааще.
Во-вторых, скоро все уже пойдут на Харагор (это речка такая, она же Снеженка) купаться. Вчера ходили, но речку под снегом еще не нашли. А в одном месте Егор в воду провалился и шлепал домой по колено мокрый. Но не простудился, потому что жарко было. «Жарко» — это значит, что ветра не было и +5 на термометре. А пришли они, потому что узнали, что церковь… сгорела!
Пришлось рассказать, что не сгорела, а наоборот, чуть не утонула в потоках водных. А пожарная машина стояла около храма, потому что снег выбрасывали
из-под кровли. Иначе бы все залило. Ну и показываю, что вокруг лужи и всякие тазики с ведрами стоят.
Отроки помолчали и спрашивают серьезно:
— А помочь чего-нибудь? Что делать надо?
— Сейчас, — говорю, — ничем, вот это и вот это на свалку оттащите и все, а завтра, когда все подсохнет немного, я тут собираюсь с утра чистоту наводить. Если увидите, что двери открыты, — смело заходите. На том и порешили.
rev-agafangelos (Якутия)
Сельский детектив
Тут у нас целый детектив с погоней. Пока наши прихожане были на службе,
кто-то обнес их дачу. Пара подвыпивших ребят видели на остановке с цветком (дорогой и в дорогом горшке), который наши прихожане только сегодня привезли к себе на дачу. Моя супруга пошла провожать на остановку нашу певчую Лену, и сама видела, как те ребята с украденным цветком сели в маршрутку. Наши сразу после службы за этой маршруткой погнались, а я позвонил Лене и сказал, чтобы она проследила за ворами. Те, как только вышли из маршрутки, сразу постарались скрыться, но все равно попались. Теперь поехали в райотдел разбираться. Те, у кого был украденный цветок, говорят, что поменяли его на самогон возле магазина. А сами пьяные.Вот теперь ждем, чем закончится история.
o-andrey (Украина)
Село Холуй
Мы долго осматривали церковь снаружи, со стороны Тезы, а рядом купались мужики: преспокойно прыгали с пятиметровой стенки в мелкую речку, прямо в воде курили и пили водку, и настроены были в целом благожелательно («Э-э-
э-э-эй, папарацци! Сфотографируй нас!!!»). А у ворот нас встретил священник и пригласил войти.
Разговор с отцом Владимиром был одним из самых сильных впечатлений. Он рассказал нам, как еще в
1970-е годы церковь была отреставрирована, жизнь тут кипела, приезжали тургруппы,.. а в
1990-е пришла разруха, и священники «не уберегли»: воры из местных пьяниц постепенно украли почти все иконы. Без реставрации церковь вновь обветшала и облупилась. И теперь он, отец Владимир, восстанавливает храм. Он говорил, что церковь — это в некотором роде отражение того, что творится в душах людей в округе. А я думал, что фальшивая позолота в больших городах еще хуже, чем запустение…
Он показал роскошный старый иконостас, лишенный икон, и сказал, что здесь, в Холуе, 40 человек являются членами Союза художников, но все пишут на продажу, и никто не готов пожертвовать икону для храма в родном селе, а у отца Владимира нет денег на новые иконы.
Но в словах отца Владимира не было уныния и обвинений. В его речах была сила, и я готов был верить, что этот человек смог бы в одиночку поднять храм из руин. Я сказал ему, что в моих силах рассказать многим людям о нем и его погосте. И добавил, что вряд ли
кто-то сможет помочь, но наверняка многие помолятся. Отец Владимир сказал, что это главное.
varandej (Ивановская область)
Подготовил Денис Маханько
Иллюстрации: Антонина Иванова
