«Кто жаждет, иди ко Мне и пей» (Ин. 7,37)
Вода живаяСанкт-Петербургский
церковный
вестник

Основан в 1875 году. Возобновлен в 2000 году.

Вода живая
Официальное издание Санкт-Петербургской епархии Русской Православной Церкви

Последние новости

Ученость и мудрость — тема одиннадцатого номера журнала «Вода живая»
Ученость и мудрость — тема одиннадцатого номера журнала «Вода живая»
В День памяти жертв политических репрессий в Санкт-Петербурге зачитали списки расстрелянных
В День памяти жертв политических репрессий в Санкт-Петербурге зачитали списки расстрелянных
На месте прорыва блокады Ленинграда освящен поклонный крест
На месте прорыва блокады Ленинграда освящен поклонный крест

Главная / Журнал / № 12, 2009 год

ОТ СИОНСКОЙ ГОРНИЦЫ ДО СВЯТОЙ СОФИИ

Что такое храм? Великолепная постройка, где верующие поклоняются далекому неведомому Богу, или дом любящего Отца, где собираются Его дети? На протяжении многих веков истории христианства храмы могли восприниматься как в первом, так и во втором смысле. О том, каким был храм первых веков нашей эры и как он изменялся в зависимости от времени и пространства, рассказывает иерей Димитрий Сизоненко.

О предмете архитектуры

Разговор о храме как архитектурном сооружении уместно начать с постановки вопроса, что вообще является главным предметом архитектуры. Рассматривая произведение живописи, мы получаем удовольствие, наблюдая за игрой линий, красок, света. Иначе обстоит с произведением зодчества, которое от живописного полотна отличается объемностью. И поэтому главным «действующим лицом» в архитектуре становятся не столько стены, окна, колонны и тому подобное, сколько само пространство. Пространство в архитектуре не является статичным объектом созерцания; архитектура организует пространство для того, чтобы зритель вошел в него, оно тесным образом связано с субъектом, который перемещается или живет внутри этого пространства.

Вот почему размышления над эволюцией архитектурных форм раннехристианских храмов позволяет описать перемены в жизни и самосознании Церкви. Например, организация внутреннего пространства базилик внушает мысль о народе Божием, совершающем паломничество в Царствие Божие. Напротив, баптистерии и усыпальницы святых, где в роли центрального героя выступает отдельная личность, имеют такую «центральную» структуру, в основании которой положен круг, квадрат или восьмиугольник. При этом главный герой неизменно оказывается в самом центре.

Зачем христианам храмы?

Это отнюдь не риторический вопрос. Сегодня нередко можно услышать рассуждения о том, что общине верующих нужен не храм, реликт ветхозаветной эпохи, а собственно дом для собраний, ибо нашим истинным храмом является мистическое тело Иисуса Христа. Не являются ли многочисленные православные и католические храмы неким анахроническим воспроизведением Иерусалимского храма? Ответ на этот вопрос требует времени и продуманной аргументации. На первый взгляд, подобные суждения не лишены смысла, однако даже поверхностное знакомство с древнейшими церквями убеждает нас в мысли, что христианский храм с самого начала был именно храмом. Евхаристия никогда не воспринималась Церковью как обыкновенная ритуальная трапеза, застольная встреча или простое воспоминание. Рассмотрим, каким образом богословие Церкви выражает себя в языке храмовой архитектуры первых веков христианства.

Место, где должно поклоняться Богу

У колодца Иакова Спаситель открывает самарянке: «Настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине» (Ин. 4, 23). В этот момент действительно говорится, что для поклонения Богу в духе и истине храм не нужен. В другом месте Евангелия от Иоанна это объясняется такими словами: «А Он говорил о храме тела Своего. Когда же воскрес Он из мертвых, то ученики Его вспомнили, что Он говорил это, и поверили Писанию и слову, которое сказал Иисус» (Ин. 2, 21-22). Итак, тело Иисуса Христа есть нерукотворный храм, который устроил Сам Господь. Он есть храм, потому что в Нем соединяется Бог и человек, потому что Он есть совершенный Бог, но также и совершенный человек. В нем мы встречаемся с Богом и Бог встречается с нами. И поэтому после воскресения Иисуса Христа уже не нужен храм в ветхозаветном понимании этого слова как место, в котором обитает Бог. Отныне каждый верующий, освященный Духом, становится живым храмом: «Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас?» (1 Кор. 3, 16). Мы можем встретиться с Богом в церковной общине, которая представляет собой верующих, собранных в единое целое во имя Христово. Но если это так, тогда зачем христианам нужны рукотворные храмы? Тело Христово есть нерукотворный храм, который Бог устроил для того, чтобы сказать нам: «Аз есмь с вами до скончания века». В греческом слове ecclesia, которое служит для обозначения Церкви, присутствует значение «вновь созывать». В день воскресения Иисус Христос вновь и вновь собирает Своих учеников вместе, и с того самого момента, как Он вознесся на небо и оставил Свою общину на земле, христиане повторяют жест преломления хлеба. Это одно из первых свидетельств о существовании Церкви как таковой.

Храм начинается с Евхаристии

Для преломления хлеба и благословения вина необходимо собираться в определенном месте. В этом отношении все наши храмы являются повторением Сионской горницы — первого христианского храма. В первом веке это был обычный дом, на верхнем этаже которого была приготовлена комната, где Иисус Христос совершил Тайную Вечерю. Сионская горница стала исключительно важным местом для всех поколений христиан. Здесь собрались апостолы после Вознесения Христа, здесь они облеклись в силу Святого Духа на Пятидесятницу. Это место не было храмом-местопребыванием Бога, здесь ученики Христовы соединяются вместе, чтоб совершить молитву и Евхаристию. И в этом действе свершается ecclesia как тело Христово. Итак, храмы необходимы прежде всего для совершения Евхаристии, чтоб до скончания века христиане могли совершать то же таинство, которое Иисус Христос совершил накануне Своей смерти.
О природе Тайной Вечери историки и богословы высказывают различные мнения. По внешней форме она напоминает пасхальный ужин, который включает в себя определенные ритуалы и их объяснение. Иисус Христос совершает эти обряды как учитель и как священник, приносящий жертву. Он не просто повторяет традиционный ритуал, но совершает нечто новое, когда берет хлеб в Свои руки, благословляет, преломляет и преподает Своим ученикам. Подобное же действие совершается с чашей вина. С одной стороны, в этом действе участвует Христос, который произносит Слово и преподает Таинство, с другой стороны, в нем участвуют апостолы, которые внимают Слову и принимают Таинство. Подобным же образом все позднейшие храмовые действа совершаются с участием двух сторон: духовенства, которое с кафедры и у престола продолжает учительское и священническое служение Христа, и народа Божия, который слушает наставление и принимает Таинства. Эта модель найдет свое отражение в архитектурном устройстве храмов, в которых особое пространство отводится для духовенства и мирян.

От ecclesia domus к domus ecclesiae

Как известно, до середины II века евхаристические собрания совершались в обычных домах, принадлежавших частным лицам (Деян. 2, 46). Один из таких ecclesia domus принадлежал Марии — матери Иоанна-Марка (Деян. 12, 12). О том, что первые христиане собирались для преломления хлеба в обычных домах, где могло быть несколько этажей, мы узнаем из рассказа о пребывании апостола Павла в Троаде (Деян. 20, 7) и из его посланий.
В некоторых старинных церквях Рима и сегодня можно увидеть таблички с указанием имени прежнего владельца дома. Иногда его имя сохраняется в названии самого храма. Например, базилика Санти-Джованни-э-Паоло на холме Целий названа по имени живших здесь мучеников. О том, что изначально это был обычный дом, напоминают сохранившиеся фрески с дохристианскими сюжетами.

Середина II века ознаменована увеличением численности христиан и началом приобретения ими специальных помещений, которые становятся домами общины (domus ecclesiae). Эти здания используются исключительно для оглашения, Крещения и служения Евхаристии. Первые письменные свидетельства об этом восходят к 170–180 годам. С одной стороны, в это время Цельсий обвиняет христиан в атеизме, потому что у них нет храмов и статуй. С другой стороны, в «Октавиях» Минуция Феликса, которые относятся примерно к тому же времени, слышны негодования язычников по поводу того, что «святилища» христиан «умножаются и наполняются по всему миру». Как сообщает Евсевий Памфил, христианская часовня (sacrarium) была обустроена даже в царском дворце Александра Севера (222–235). Дни его правления для христиан были благословенными днями. Так, когда римская община обратилась к нему как к высшей судебной инстанции в споре с трактирщиками-претендентами на купленный ею участок земли, Александр Север решительно стал на сторону христиан: «Лучше пусть на этом месте поклоняются Божеству каким бы то ни было образом, чем отдавать его трактирщикам».

Пожалуй, самым интересным свидетельством той эпохи является не так давно обнаруженная археологами domus ecclesiae в Дура-Европос. На первом этаже этого дома находился просторный зал для собраний, рядом — помещение, которое, вероятно, использовалось для оглашения, а также баптистерий, украшенный великолепными фресками с изображением жен-мироносиц у гроба Господня, Доброго Пастыря, Адама и Евы. А в помещениях второго этажа, вероятно, жили люди.

Уникальным памятником является также церковь святого Климента в Риме. Под нынешним храмом, возведенным в XII веке, паломник сегодня может увидеть раннехристианскую базилику, построенную еще в IV веке, а под ней — комплекс строений, возникших в I веке. Предполагается, что в конце I века это здание принадлежало консулу Титу Флавию Клименту, который был казнен за веру во время гонений Домициана. Вероятно, в этом частном доме проводились богослужения, на которых председательствовал святой Климент, третий после апостола Петра епископ Рима. Так или иначе, к 200 году «titulus Clementis» было известно как место совершения христианских богослужений. После прекращения гонений в IV веке частный дом был превращен в базилику: обширный внутренний двор превратился в главный неф, а окаймлявшие его анфилады комнат стали основой двух боковых приделов.

На интересующую нас тему сохранилось множество свидетельств второй половины III века. Император Диоклетиан писал, что из окон своего дворца мог видеть христианские храмы. То есть на смену domus ecclesiae приходят basilica domus, это уже не дом для общины, но храм для Господа (иногда его называли греческим словом Κυριακή, образованным от слова «Господь»). Многочисленные свидетельства говорят, что внешне они имели много общего с языческими храмами, однако при этом было одно существенное отличие.

Дохристианские храмы воспринимались язычниками как место обитания божества, поэтому внутрь здания допускались только служители. Жертвы приносились во дворе, у входных врат. А в христианстве возникает совершенно иное понимание храма. Храм становится местом, где вокруг вечно пребывающей Святыни собираются люди, народ Божий, Церковь. Вот почему такое широкое распространение получили храмы, построенные по образцу римских общественных зданий. В римских базиликах обычно велась торговля, происходили собрания, политические митинги, ораторские споры. В архитектурном отношении они отличались наличием колонн и двух апсид. Их внутреннее пространство было лишено центра, оно не указывало человеку, куда направляться. Такое пространство существует для того, чтобы люди могли здесь встречаться и свободно общаться друг с другом, решать свои житейские проблемы. Эту особенность можно яснее себе представить, если сравнить между собой архитектуру аэропорта и торгового центра. В аэропорту человек легко может сориентироваться, понять, куда идти, где выход, в аэропорту трудно потеряться. Торговый центр строится так, чтобы человек в нем «потерялся»: передвигался во всех направлениях и делал как можно больше покупок.

Входя в христианскую базилику, сразу же видишь перед собой только одну апсиду. Сама архитектура помогает человеку понять, где находится смысловой центр этого пространства, для чего оно существует, для чего ты оказался внутри него. Существенную роль в этом играют колонны, которые образуют внутреннюю динамику, ведущие к апсиде, в центре которой возвышается престол. Таким образом сама архитектура как бы говорит нам: это здание существует для того, чтоб человек в нем мог услышать Слово Божие и принять участие в евхаристическом собрании. Когда в христианских базиликах появляются окна, внутреннее пространство храма, устремленное к алтарю, превращается в путь света. Поскольку все базилики «ориентированы», то есть обращены на восток, свет, который наполняет храм, преобразует все пространство в некий трамплин, соединяющий небо и землю.

У входа в базилику чаще всего устраивались внутренние дворики, украшенные зеленью и фонтанами. Прежде чем принять участие в Литургии, человеку необходимо отрешится от городского шума и повседневных забот. Еще сильнее это ощущение присутствия Неба на земле найдет свое выражение в византийской архитектуре.

Между Римом и Константинополем

В V веке в христианской архитектуре появляются новые формы. Это было связано с тем, что главным элементом храма становится купол. Здесь уместно провести параллель с куполом Пантеона в Риме. Этот храм, посвященный всем богам языческого мира, был сооружен в форме земного шара или звездной сферы диаметром 43,3 м. Чтобы и днем, и ночью человек мог сообщаться с небом, на вершине было сделано большое отверстие. Солнце, почитавшееся высшим божеством, в течение всего дня сияло под куполом, как золотой щит. Когда находишься здесь, в душе возникает твердое ощущение стабильности и определенности, которые являются отличительной чертой латинского языка, римского права, всего, что делают римляне. В римских базиликах тоже есть некая внутренняя определенность, но она не статична, в ней есть внутренняя устремленность к алтарю, ощущается движение людей; литургическая община в некотором смысле всегда неопределенна и подвижна.

Совсем иное чувство оставляет константинопольский храм святой Софии. Купол несомненно является архитектурной доминантой, ясно указывающей на смысловой центр храмового пространства; невозможно отказаться от мысли, что главное все же находится не в геометрическом центре, а там, где находится престол, где совершается Евхаристия. Наличие двух композиционных центров создает внутреннюю динамику. Купол создает ощущение, что ты пребываешь уже на Небе, а не на земле. И в то же время некая сила влечет тебя к алтарю, и по-другому быть не может. Возникает ощущение, что пространство играет с тобой, повсюду присутствует некая неопределенность, внутри храма есть небольшие пространства, наполненные воздухом и светом. Эта динамическая неопределенность в архитектуре отражает самый дух восточной Церкви.

Хотелось бы в заключение привести слова протоиерея Сергия Булгакова: «В самой архитектуре православного храма, в куполе Византийской Софии, который так дивно изображает небо Премудрости Божией, смотрящееся в землю... выражается главная черта: не напряженное стремление к трансцендентному с остающимся чувством непреодолимости этого расстояния, но пребывание в доме Отца».

Иллюстрации: Олеся Гонсеровская
При написании статьи использованы материалы лекции отца Мариано Седано Сьерра,
прочитанные в Православном просветительском центре
при храме Феодоровской иконы Божией Матери.