Многие думают, что построить церковь сегодня довольно просто, было бы желание. Что нужно, чтобы здание стало храмом, чтобы группа людей стала общиной? Об этом мы беседуем с настоятелем Князь-Владимирского собора, благочинным Центрального округа протоиереем Владимиром Сорокиным.
— Отец Владимир, с чего начинается городской храм?
— Я уже 45 лет служу священником, и на моих глазах в Петербурге количество храмов увеличилось с 12 до 200. Я сам был участником строительства и возрождения нескольких храмов, знаю, как они открывались на пустом месте, на руинах... И всегда в этом процессе первостепенное значение имели люди и священник. Без опоры на добрых и порядочных людей священник не может ничего сделать. При этом мы должны быть осторожными и целенаправленными. У нас были свои ошибки, из-за которых мы потеряли некоторые храмы. Например, храм святой Елизаветы на Светлановском проспекте, в котором служил наш священник. Но мы его проглядели, это вина епархии: теперь там служит раскольник-самосвят, который рекламирует свой храм лжемощами по всему городу. Еще есть церковь, которую человек построил на своем участке и вышел из нашей юрисдикции. Такая неразбериха появилась после перестройки: люди почувствовали себя свободными, и многие в меру своих сил и ревности озаботились постройкой храма. И сейчас еще у некоторых, особенно у тех, кто вел не очень праведную жизнь, есть такая идея, что главное в жизни — построить храм. Сколько раз я разбирал такие случаи, когда какая-нибудь женщина, например, давала обещание: «Построю храм» и начинала «бомбить» нас требованиями. Но храм — не частное учреждение, это люди, община, а также здание, где эти люди молятся и решают проблемы своего взаимного служения. Существует Устав Церкви, по которому положено иметь десять человек, берущих на себя ответственность не только за строительство храма, но за его обслуживание, за духовную атмосферу в общине. Но у нас сейчас общество безответственное сверху донизу: и светское, и церковное. Христиане думают, что за все отвечает Патриарх, митрополит, настоятель, а остальным можно просто приходить и всем пользоваться. Свечку поставят и требуют, чтобы было тепло, светло, чтобы мухи не летали, чтобы детям было удобно и так далее. Я своим прихожанам постоянно напоминаю: «Безответственность в нашей стране в целом и в Церкви в частности существует из-за того, что все мы не исполняем четвертую заповедь. А она звучит так: „Шесть дней работай на себя, а седьмой — отдай Богу“. Седьмая часть вашего времени вам не принадлежит. Если вы не отдаете ее Богу: в храм не ходите, больным не помогаете, детьми не занимаетесь, — то вы воруете у Бога Его время». Тем, кто хочет построить храм, я говорю: «Вот вы построите храм, но храм — это здание, которое нуждается в постоянном уходе, его надо отапливать, освещать, ремонтировать. В православной традиции к храму относятся, как к живому человеку: его крестят водой и помазывают миром, когда освящают, как и при Крещении человека». А то поставят красивые стены и купола и успокоятся. А вы отдайте этому храму седьмую часть своего времени!
Люди хотят построить церковь, войти в историю, но не иметь при этом никаких обязательств. Сначала нужно организовать общину, обрести конкретную духовную основу, молиться. Кроме того, православный храм — это целый букет искусств: иконография, музыка, архитектура, убранство. Уж не говорю про пожарные, санитарные и прочие требования и нормы. А на сегодняшний день ситуация такова, что, например, в моем благочинии есть несколько храмов, которые надо снимать с регистрации, поскольку распались общины, и храмы никак не задействованы. Вроде бы люди возгорелись, а потом не захотели брать на себя ответственность.
— В наше время все говорят только о правах, но не об обязанностях.
— Много лет я состою в комиссии по правам человека в Ленинградской области и все время там спорю о самом названии. Комиссия должна называться «...по правам и обязанностям человека». Ведь не бывает прав без обязанностей. Сегодня у нас однобокое общество. Все только требуют, «качают права». И получается, что я, как настоятель, всем должен. Если мы хотим, чтобы наши дети выросли хорошими людьми, то давайте потрудимся сами по отстаиванию своих прав на обучение детей основам православной культуры. Давайте все отдадим десятину со своих доходов на добрые дела и в том числе на образование и просвещение.
— В Священном Писании есть понятие «десятины»...
— Да, например, в некоторых странах Европы существует церковная десятина, за счет которой содержатся школы. Помню, когда я являлся студентом Ленинградской Духовной академии, у нас был преподаватель Александр Федорович Шишкин, известный человек и интереснейшая личность, читал нам сравнительное богословие и советскую конституцию. Это было время хрущевских гонений, когда повсюду закрывали приходы. А он говорил: «Укрупняются колхозы — укрупняются приходы...». Тогда же ввели статью, по которой священники облагались непомерным налогом: из 100 рублей надо было отдать 80. И Александр Федорович учил так: «Запомните: получили зарплату — из ста отложите восемьдесят. Это не ваше. Потому что придет время, когда нужно будет вносить налог». Об этом не надо забывать и сегодня. Получил деньги — 10 % отложи, чтобы, если понадобится твоя помощь, ты смог бы ее оказать.
Я иногда участвую в городских собраниях, где присутствуют представители всех религий. Муфтий, например, сказал, что сейчас в нашем городе более 500 000 мусульман, и для всех них действует закон о «десятине». Такая же ситуация у католиков, у иудеев, в Армянской Церкви... У всех, кроме нас. У нас все добровольно.
— Что делать, чтобы люди осознавали ответственность за то, что происходит в Церкви?
— С ними надо работать, начиная с самого детства. У нас в соборе есть воскресная школа для детей, для подростков — организация «Витязи». Для взрослых разработана система оглашения. Все это существует довольно давно, и я чувствую, что чем больше мы учим, чем сознательнее и просвещеннее становятся люди, тем более накаляется напряженность. С одной стороны, они понимают, что важно и нужно каким-то образом соответствовать заданному уровню, а с другой стороны, у всех разный уровень сознательности. Вот простой пример. Попробуйте составить список прихожан, на которых вы можете положиться. В нашем соборе примерно 1000 постоянных прихожан. Но когда я прошу их записаться в список, все отнекиваются, боятся... Напрасно думать, что священник может успеть сделать все на приходе. Он прежде всего — священнослужитель. Это в советское время священники присвоили себе право все везде решать, потому что система не позволяла привлекать мирян. Сейчас миряне должны активно участвовать в церковной жизни.
— Во всех религиях и особенно в сектах на этом строится общинная жизнь, повседневная жизнь людей, объединенных той или иной верой.
— Представьте, если бы такое появилось у нас, то мы могли бы организовывать лагеря для детей, закупать учебники для воскресных школ и так далее. Могли бы свободно планировать общинную жизнь, и в этом случае прихожане могли бы требовать: «Мы платим взносы, отчитайтесь». Только так мы можем выйти на принципиально другой уровень, когда финансовая ситуация становится прозрачной, в ней легко работать и легко ориентироваться. Сейчас же у нас ситуация ненормальная: мы копируем государственную систему с ее неразберихой. К сожалению, многие из молодого духовенства нашли в этой системе свое благополучие и мирян к общецерковным делам не подпускают.
— Как Вы считаете, что нужно делать для того, чтобы новичок задержался в храме?
— Надо к человеку отнестись с уважением, с любовью и помочь ему узнать, чему учит Церковь Христова. В нашем соборе для этого существует оглашение. У нас есть несколько групп. Правда, катастрофически не хватает места для занятий. Преподают миряне, катехизаторы, которых мы в свое время подготовили, а руководит ими священник. Мы также устраиваем беседы по вечерам... Надо заметить, что сумбур у людей в головах жуткий. 80% всего населения страны заявляет о себе как о православных, а в церковь ходит только 5%. Где остальные 75? Для нас эти 75% являются первоочередной проблемой.
— Возможно ли общаться с людьми, которые приходят в храм, чтобы только поставить свечку?
Возможно и нужно. Но это не так просто. К сожалению, без этой свечки мы обойтись не можем. Доход храма держится на них. Если эти люди хотят задать вопрос, то у нас в храме есть дежурный священник. Но мы нуждаемся в профессиональном катехизаторе, который дежурил бы в храме каждый день.
— Какие самые большие проблемы стоят сегодня перед храмом?
Сейчас в Церкви есть две опасности. Или мы превратимся в фольклорно-культурный заповедник с расписанными стенами и позолоченными куполами, или будем настолько разнообразны в высказываниях по вопросам, в которых должно быть внутреннее единство, что станем похожи на пауков в банке. Сейчас, например, разгорелась дискуссия по поводу войны. А таких вопросов из прошлого много. Находились люди, которые анафеме предавали даже Патриарха. Это симптом отсутствия правильной информации и работы с массами. Например, в Петербурге есть два православных радио, которые высказывают совершенно противоположные точки зрения. Правильную позицию выражает только Патриарх, Священный Синод и Собор. В Православной Церкви есть догмат, теологумен и частное богословское мнение. Догмат должны принимать все, теологумен — это мнение святых отцов, а частное богословское мнение может иметь каждый человек по любому вопросу. При условии, что это мнение не противоречит общецерковной позиции и не разрушает единства Церкви. Святые Отцы в Никео-Цареградском Символе веры на все времена задали нам правильный тон: «Верую...во единую Святую, Соборную и Апостольскую Церковь». Православный человек должен стремиться укреплять единство, оберегать святость и совершенствоваться в соборности. Он должен бережно относиться к апостольству Церкви и дорожить преемством поколений. Тогда храмы будут созидаться на прочном основании и на века.
Беседовала Ольга Сергеева
Фото: Станислав Марченко
