Свиток, кодекс, печатная книга, цифровые, аудио и видеоносители… В истории средств хранения и передачи информации христиане тоже играли свою роль, порой весьма значительную. Чем обернется для христиан с их задачей преобразить мир появление очередного современного коммуникатора — интернета? Победой или поражением? Или они вовсе окажутся «вне игры»?..

Иной вектор общения

Классический вопрос о первичности содержания по отношению к форме интересно рассмотреть в применении к Священному Писанию. Со знаменитым почти стихотворным утверждением блаженного Августина «Vetus Testamentum in Novo patet, Novum autem in Vetere latet» («Ветхий Завет в Новом открывается, Новый же в Ветхом скрывается») легко согласится не только любой семинарист, но и каждый христианин, воспринимающий Священное Писание как постепенный путь откровения Божественной славы.

Человечество проделало долгий драматичный путь от грехопадения до воплощения Сына Божия — путь последовательный, осуществленный будто в соответствии со сложным, детально продуманным педагогическим планом. Теперь, по прошествии тысячелетий, с христианской позиции необычайно интересно и плодотворно вглядываться в отдельные эпизоды, этапы, эпохи этого пути. Следуя дерзновенным толкованиям Ветхого Завета, которые предложили сначала апостолы-евангелисты, а затем святые отцы и христианские богословы, мы открываем в строках Ветхого Завета новозаветные глубины и бездны. Например, как по-новому заблистали первые слова из Песни Песней «Да лобзает он меня лобзанием уст своих!», когда они были поняты как пророчество о боговоплощении!

И все же тему единства Ветхого и Нового Завета мы оставим в стороне. А попытаемся взглянуть на соотношение двух Заветов с точки зрения их разницы.

В чем разница Ветхого и Нового Завета? В чем ветхость одного и новизна другого? Как проявляет себя, «проступает» эта новизна по мере движения библейской истории?

Вот один человек — Авраам, откликнувшийся на зов Бога и тем вписавший навсегда свое имя в Священную историю как имя «отца всех верующих» (Рим. 4, 11). Затем целый народ — Израиль, взятый в Завет тем же Богом, дотоле Богом Авраама (и Богом Исаака, и Богом Иакова). В обоих случаях избрание выглядит явно как отделение от всего остального мира. Такова божественная педагогика: из безбрежного хаоса греха и религиозных блужданий выбрать немногих, сначала одного, а потом небольшую (по вселенским меркам) группу — и все ради конечной цели, обозначенной с самого начала, — «и благословятся в тебе все племена земные» (Быт. 12, 3).

И вот наступает долгожданное время Нового Завета и звучат слова Воскресшего Спасителя: «Итак, идите, научите все народы…» (Мф. 28, 19). Слова сказаны Мессией Израиля, но устремлены ко всем людям и народам земли. Вектор общения, направленный внутрь, на отделение и избрание, отныне направлен вовне — во все концы вселенной. Отделение и избрание отныне становится уделом и судьбой любого жителя Земли, чьего слуха достигла радостная весть-призвание.

Интересно, что даже эта противоположная по отношению к основному ветхозаветному посылу мысль содержится в самом Ветхом Завете. Более того, она неоднократно по-разному там повторяется, будто готовясь из альтернативной, как бы «фоновой», стать определяющей. В конце концов выясняется, что именно в этом состоит главное назначение Израиля как избранного народа в истории спасения. Наиболее поэтично и выразительно она высказана в пророческой речи Исаии и его безымянных учеников. Вот эти слова в переложении одного из наших православных пасхальных гимнов:

«Возведи окрест очи твои, Сионе, и виждь: се бо приидоша к тебе, яко богосветлая светила, от запада, и севера, и моря, и востока чада твоя, в тебe благословящая Христа во веки» (ср. Ис. 49, 12. 18; 60, 4)

Преодоление расстояний

Все вышеизложенное найдет убедительное подтверждение, если мы рассмотрим пройденный человечеством духовный путь, описанный в Библии как путь от Ветхого к Новому Завету, а главное — разницу между двумя Заветами в аспекте технологии общения.

Так, если мы проведем это сравнение с точки зрения того, в какие литературные жанры облечены содержащиеся в них богооткровенные истины, то легко обнаружим закономерность. В Ветхом Завете доминируют «внутренние» жанры: законы, генеалогии, семейные предания. В Новом Завете картина разительно другая: первыми по времени написания произведениями сразу же становятся письма, послания — жанр, функция которого и состоит в преодолении большого или маленького, но ощутимого расстояния.

Впрочем, эта тема — стремительного распространения христианства во все концы Вселенной за пределами Иерусалима — задается раньше, в день Пятидесятницы (Деян. 2), когда многоязычие дается как инструмент вселенской проповеди (симметрично тому, как в Ветхом Завете, в истории Вавилонского столпотворения, многоязычие, напротив, становится тем фактором разобщенности, который замыкает людей, народы на самих себе, в том числе в дальнейшем и избранный народ). Факт сам по себе в высшей степени показательный: христианство родилось и росло с самого начала как стремление покорить Благой вести души людей, живущих в самых разных странах, городах и селах. И расстояния стремительно росли: симптоматично, что в связи с ранним христианством мы непременно говорим о «миссионерских путешествиях» апостола Павла, на определенном этапе которых он и был вынужден прибегнуть к практике писания писем.

Эта заряженность на покорение пространств есть прямое следствие главного импульса, который был скрыт еще в проповеди Того, Кто Сам выступил с небывалой Вестью о наступлении чаемого Царства Божия. Этот-то импульс и сработал, как сжатая пружина, в проповеди Его апостолов. Услышанное и воспринятое всем сердцем и умом, особенно когда победа и истинность услышанного были доказаны Воскресением распятого Учителя, настолько «распирало» учеников, что они не могли сидеть на месте и молчать: «Мы не можем не говорить того, что видели и слышали» (Деян. 4, 20).
Все это объясняет, почему христиане с самого начала были впереди технического прогресса с точки зрения средств коммуникации. Здесь нужно учесть два момента: во-первых, сам факт принятия на вооружение эпистолярных жанров красноречиво заявляет о христианстве как о движении исключительно миссионерском. В сегодняшний век блогов и «живых журналов» интересно отметить, как апостол Павел демонстрирует явное пренебрежение адресностью своей же переписки, ставя на первый план содержание. Вот, например, что он повелевает колоссянам: «Когда это послание прочитано будет у вас, то распорядитесь, чтобы оно было прочитано и в Лаодикийской церкви; а то, которое из Лаодикии, прочитайте и вы» (Кол. 4, 16).

Во-вторых, освоение новых, неведомых Ветхому Завету жанров само по себе ярко выражало одну из фундаментальных новозаветных богословских идей — о преодолении границы между сакральной сферой, в которую избраны немногие, и всем остальным миром, погрязшим в нечестии и неведении Бога, между чистым и нечистым, между миром библейским и миром языческим, между Иерусалимом и Римом, если последние собственные имена понимать как имена-символы. В самом деле, на фоне большой разработанности, популярности и привычности эпистолярных творений в культурной языческой среде слабая разработанность и малая востребованность жанров коммуникации в ветхозаветном Израиле могут быть косвенно истолкованы как стремление к обособлению от окружающего мира — таким может быть превратное истолкование фундаментальной библейской, но оставшейся уделом Ветхого Завета идеи избрания. Христианство с самых первых дней заявило всему миру, что оно не намерено считаться ни с какими границами, разделяющими людей, и сразу стало использовать самые разные и в том числе передовые методы и технологии общения.

В подтверждение можно привести целый ряд фактов из истории христианства, среди которых наиболее показательными можно считать изобретение кодексов, пришедших на смену свиткам на самой заре христианства, и книгопечатания, на исходе Средневековья сменившего рукописную традицию. В обоих случаях смена одного технического средства сообщения информации другим, более современным, воспринималась не только в чисто утилитарной, технической плоскости, но была тесно связана с тем или иным мировоззренческим, религиозным и, отсюда, культурным катаклизмом, и притом глобального масштаба

От свитка к ноутбуку

Итак, в течение многих сотен лет главной формой материального информационного носителя был свиток — папирус или кожа в виде ленты, свернутой в трубку и помещаемой, как правило, в футляр. Позаимствованный у древних египтян, свиток и до сего дня в иудаизме является освященной традицией формой хранения Священного текста. Одновременно с этим и весь античный мир усвоил свиток как наиболее удобную форму рукописи. На изготовление свитков ориентировалось и ремесленное производство, за многие века достигшее больших успехов.

В такой ситуации изобретение кодекса — книги, состоящей из отдельных листов, сшитых в виде тетради, — стало настоящей революцией в истории письменности. Предпосылкой к этому изобретению стало освоение технологии использования кожи как письменного носителя с двух сторон (до этого для написания кожу использовали лишь с одной стороны, «внутренней», оставляя без использования наружную, с шерстью). Кожа с двусторонним использованием стали называть «пергаменом» или «пергаментом». Несмотря на то что в силу инерции еще долго превалировали свитки, удобство нового изобретения было очевидно: во-первых, используются обе стороны листа и рукопись удешевляется вдвое, во-вторых, можно легко найти любое требуемое место, в-третьих, кодекс удобен для транспортировки в сумке.

Первыми эту инерцию преодолели христиане. С самого начала новая технология почти целиком приватизировалась новым религиозным движением, одновременно все более отчуждающимся от иудаизма и разительно отличающимся от язычества. Факты налицо: среди христианских писаний первых четырех веков, дошедших до нас, на порядок больше кодексов, нежели свитков, при том, что нехристианский мир продолжает пользоваться проверенными веками свитками. Лишь в IV веке, когда христианство было легализовано императором Константином, кодекс как общепринятая форма книги получил окончательное признание, навсегда вытеснив свиток — или в сферу древней экзотики, или в сферу традиционных особенностей иудаистского культа. Дело, конечно, было не только в легализации как таковой, но и в том, что признание христианства императором подкрепилось ощутимой финансовой поддержкой Церкви, в том числе и в сфере тиражирования ее Писания.

Мировоззренческий сдвиг, который не мог не произойти с переходом от свитка к кодексу, объясняется хотя бы тем, что увеличилась скорость нахождения нужной информации: неспешное, почти ритуальное «перематывание» свитка из конца в конец сменилось на открывание книги на нужной странице за считанные секунды. Очень показательно, в каком виде, на каком материальном носителе Слово Божие зафиксировано в сакральном и потому по природе своей консервативном до неподвижности пространстве иудейской синагоги: Тора до сих пор хранится в виде свитка, тогда как главная книга христианства — Евангелие — лежит на престоле в православном, как и в любом другом христианском храме или молитвенном доме, в виде книги, то есть кодекса. Заглядывая в будущее, зададим вопрос: если христианство не упустит пальмы первенства в освоении новых технологий общения, то в каком материальном виде Слово Божие будет храниться в сердцевине религиозной общины? Уж не на компьютере ли с украшенным драгоценными камнями монитором, стоящим на престоле, или на одном общедоступном для всех сервере (наподобие Иерусалимского храма, единственность которого в Ветхом Завете означала единственность Бога Израилева)?

Нечто аналогичное произошло и в связи с изобретением книгопечатания в Европе в XV веке. Идея насаждения Слова Божия для всех — вот что двигало этим, казалось бы, чисто техническим изобретением. Впрочем, здесь нельзя игнорировать и такую банальную вещь, как финансовая составляющая. Печатать бесчисленными тиражами, конечно, на порядки выгоднее, чем переписывать по одному экземпляру. Учитывая, что Библия тогда (как и сейчас, хотя и в меньшей степени) была самой востребованной книгой, нетрудно догадаться, почему именно на ней стали применять свое новое изобретение книгопечатники, а главное, книготорговцы.

В связи с изобретением книгопечатания тоже происходит мировоззренческий сдвиг — вновь, как в коробке передач в автомобиле, происходит переключение на новую скорость передачи информации. Кроме того, на арену человеческой жизнедеятельности выходит совершенно новое информационное явление — возможность тиражировать одно и то же в любом количестве абсолютно одинаковых копий.

Итак, второй эпохальный прорыв в сфере коммуникационных технологий человечество вновь совершило усилиями христиан или, скажем двусмысленнее, за счет христиан. И до сих пор Библия остается самой тиражируемой книгой

Интернет как поле для состязания

Нам выпало быть свидетелями появления и бурного развития новой информационной технологии, по своим возможностям оставляющей далеко позади все прежние способы коммуникации и хранения информации. Виртуальная международная сеть позволяет не только общаться, невзирая ни на какие расстояния, но вырастает уже в своеобразный «параллельный» мир с весьма разветвленными возможностями коммуникации, хранения и передачи информации. Однако на этот раз христиане вряд ли могут похвалиться тем, что находятся в авангарде ее освоения, и не нам в данном случае принадлежит мировоззренческий и нравственный, основанный на Благой вести, диктат всему миру, как этого требовал от своих учеников Христос.

Главный Христов посыл, состоящий в том, чтобы преобразить мир, возможно исполнить только с использованием новых технологий, ибо преобразить мир — значит опередить дьявола, который тоже хочет этот мир захватить и обустроить на свой вкус. Здесь необходимо помнить, что любые технологии, самые новые и «продвинутые», не являются носителями зла сами по себе, орудиями или изобретениями дьявола. Они могут быть использованы как в добрых, так и в дурных целях. Мысль тем более банальная, что подтверждалась миллион раз в человеческой истории. Печально то, что дурные и разрушительные намерения зачастую гораздо быстрее находят применение этим новым технологиям. Первый «пример» находится опять-таки в библейской праистории: с именем Каина и его потомков Писание связывает не только первое убийство, но и развитие городской цивилизации (Быт. 4, 17), освоение металлического производства (4, 22) и, парадоксально, даже искусство (4, 21). При этом история Каина красноречиво указывает, в какой области прежде всего стараются применить новые технологии — в разработке новых видов оружия. Так было на заре человеческой истории, так продолжается и поныне.

Итак, зло соревнуется с добром в освоении новых технических возможностей. Нельзя сказать, что зло всегда на первом месте в этом состязании: приведенные выше примеры из истории христианства свидетельствуют о победах, когда добро оказывалось расторопнее зла. Здесь напрашивается вывод: насколько же более мотивированы на распространение своего мировоззрения были христиане прежних времен, если именно они держали пальму первенства в использовании передовых технологий общения!

Сегодня мы не можем однозначно судить, кем захвачено сравнительно недавно открытое и активно осваиваемое пространство общения — интернет. Да, он предоставляет колоссальные возможности для удовлетворения самых низменных страстей человеческих — как будто свое «новое рождение» получили порнография, азартные игры, получает своеобразную «легализацию» бездумное, бессмысленное, а главное, безответственное и бескультурное общение. Но не будем игнорировать и того факта, что именно благодаря интернету открылись такие способы познания, которые раньше невозможно было представить, не только справочного, но и вполне серьезного, научного характера. Стало возможным, не выходя из дома, «побывать» в самых разных библиотеках мира, прочитать и изучить редчайшие издания, ранее доступные лишь в специальных читальных залах немногих крупных библиотек, наконец, сделать научные открытия и войти в контакт с единомышленниками, которых вряд ли когда-либо надеялся встретить.

Так, может быть, и международная виртуальная сеть в том числе имеется в виду в самой современной книге человечества, Евангелии, в которой рассказывается о рыбаках, оставивших свои переполненные великими и малыми рыбами сети и ставшими ловцами человеков?

Протоиерей Александр Сорокин
Иллюстрации: Антонина Иванова