Анна Ершова
27 января, когда мы сидели за завтраком, за окнами завыли сирены - так город напоминал жителям о годовщине снятия блокады. Папа сказал сыну: «Представляешь, сейчас мы сидим и колбасу на сыр накладываем. А в блокаду мы по этой сирене срочно оделись бы и побежали… ну, наверное, к станции метро «Пионерская», чтобы до начала налета укрыться в бомбоубежище». Под вой сирены эти слова воспринялись очень живо, мороз пробежал по коже. Трудно поверить, что наш дедушка сидел таким же вот мальчиком, закутанным в теплые одежды, и сосал свой кусочек хлебного пайка. Как он выжил, когда в его семье умерли отец и брат? И благодаря тому, что он остался жив, мой сынок сидит сейчас на кухне и уплетает сыр с колбасой…
Мы совершенно не ценим, что наша история вот тут, с нами рядом - в воспоминаниях наших родных… Они постепенно уходят, и ценнейшие сведения уходят вместе с ними. Потому что нам некогда, мы видимся урывками, мы не беседуем. Как я жалею сейчас, что в свое время не спросила, не записала рассказов дедушки, бабушки, папы. Все собираюсь записать мамины, тётины воспоминания… Соберусь ли?
А ведь мы сами тоже - история. И наши рассказы о прошлом, когда вдруг нахлынет что-то, дети слушают вполуха, отстраненно, будто не до конца веря, что это было на самом деле.
Мне вой сирены вдруг напомнил еще… 1990-й год. Нашей дочке семь месяцев. Мне нужно «вводить» в прикорм ей мясо. Это сейчас я иду в детский магазин и покупаю сразу штук 10 специальных мясных консервов хорошего качества. А тогда мне нужно было найти, где «дают» мясо, потом попеременно с мужем постоять в очереди, дома очистить «то, что дали», от пленок и жира и положить в морозилку, чтоб хватило на несколько дней. Из обрезков я делала котлеты нам, взрослым, вырезку варила и протирала для дочки.
Жили мы тогда в коммуналке, в одной комнате со свекровью. В квартире проживала «общая» совершенно дикая кошка. Она славилась, например, тем, что из окна поймала голубя и съела его. Еще она не признавала чужих. Однажды ко мне пришла подружка, и мы с ней провели полчаса в коридоре, так как кошка перегородила дорогу, рыча и шипя. Мне еле удалось дотянуться до швабры: швабры кошка боялась. Так вот, чтобы задобрить эту сумасшедшую киску, я решила покормить ее мясом. Мысленно простившись с ужином, я скрепя сердце отдала ей наши обрезки. Кошка понюхала, лизнула и равнодушно отошла. «Да что вы, - сказала соседка, - я ей вырезку даю, она только вырезку ест»… Соседка работала поваром в столовой…
