Жертвоприношение Авраама

«Можно ли говорить об Аврааме без обиняков, откровенно, не рискуя соблазнить кого-нибудь?» - спрашивает Серен Керкегор. Жертва Авраама стоит у истоков духовного опыта иудаизма, христианства, ислама. Он засвидетельствовал свою веру и благодаря этому стал наследником Завета между Богом и Адамом. Для иудеев и христиан он является отцом верующих, а в Коране представлен как первый мусульманин, истинный правоверный, всецело «послушный» (отсюда значение самого слова «ислам»). История праведного Авраама - место подлинной встречи и плодотворного диалога трех великих религий Книги. Он воплощает в себе открытость и доверие перед лицом будущего: с Богом все возможно. Об этом верующие трех религий сегодня призваны свидетельствовать всему миру.

Иерей Димитрий Сизоненко
клирик собора Феодоровской иконы Божией Матери.

Против жертвоприношения детей

Жертвоприношение является общим элементом всех древних религий. Изначально оно не рассматривалось как самолишение, но, напротив, было щедрым приношением божеству, от которого ожидали благосклонность, награду или прощение. В Библии мы часто видим, с какой радостью человек приносит в жертву Богу животных или плоды урожая. Однако при этом категорически отвергается сама идея человеческих жертвоприношений, которые были обычным делом у народов, населявших в то время Ханаан: жертвоприношение первенца должно было успокоить гнев божества, с ревностью взирающего на человеческое счастье.

Жертвоприношение Авраама стало предметом многочисленных толкований и уже несколько тысячелетий вызывает чувство растерянности, непонимание и даже протест. Хорошо известны случаи, когда именно из-за этой истории люди отказывались принять веру в Бога. Если это Бог любви, то почему Он требует столь чудовищную жертву? Как можно сочувствовать вере, которая похожа на слепой фанатизм и ведет к добровольному убийству собственного сына? Как можно иметь дело с таким Богом, который сначала дает обетования, а потом отнимает все без видимых на то причин? Подобного рода недоуменные вопросы возникали всегда, а не только в наше время.

Чтобы правильно понять эту историю, необходимо увидеть ее исторический контекст. Для начала достаточно представить, что в древности человеческие жертвоприношения были обычным делом, поэтому Авраам именно так и понимает приказание Бога.

О чем эта история?

Всегда возникает замешательство, как правильно «озаглавить» переломное событие в жизни Авраама. Это не совсем жертвоприношение Исаака, поскольку в жертву все-таки был принесен не он, а овен. Иудейская традиция говорит об aqedah Yitshaq - связании Исаака. И действительно, в Библии говорится: «Связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник поверх дров» (Быт. 22, 9). Следует заметить, что это единственный случай, когда в еврейской Библии употребляется глагол 'aqad («связать»).

История начинается нехарактерным для библейской стилистики вступлением: Бог испытывал Авраама. Бытописатель с самого начала как бы берет читателя за руку: итак, все происходящее - всего лишь тест. И участников событий, и читателя на каждом шагу поджидают сюрпризы. В тексте есть множество незначительных деталей, которые создают атмосферу удивления, несколько раз повторяется «и вдруг». Когда наступает развязка драмы, Господь произносит слова: «И вот теперь Я знаю…» (буквально: проник в тайну). Итак, не только Авраам, но и Сам Бог по ходу развития событий «узнает» для Себя нечто совершенно новое.

И для христиан, и для иудеев в этом тексте содержится очень добрая весть: Богу небезразлична судьба каждого отдельно взятого человека, который стремится чему-то научиться у Него, и более того, Господь восхищается теми, кто готов принять Его наставления всерьез. Такие люди имеют полное право считать себя сынами Авраама - отца всех верующих.

Это действительно переломный момент в длинной истории Авраама. Все, о чем рассказывается в следующих главах, - лишь следствие того, что происходит сейчас. Итак, какова дальнейшая судьба Исаака и, прежде всего, Авраама в христианстве?

Образ Авраама в Новом Завете

Авраам для христиан не менее важен, чем Моисей. Его имя упоминается во многих новозаветных книгах. В зависимости от времени и места, написания той или иной книги Нового Завета, его роль понималась несколько по-разному.

В послании к христианам Галатии апостол Павел прибегает к образу Авраама, чтобы утвердить своих последователей в революционном убеждении независимости по отношению к традиционному иудаизму. Апостол утверждает превосходство веры над исполнением предписаний закона, тем самым отдаляясь от тех убеждений, которых столь ревностно придерживался в юности. И в качестве примера указывает на праведность Авраама.

Несколько лет позже, вероятно, потребовалось уравновесить революционный пыл Послания к Галатам. Тогда, опираясь на авторитет писаний иудаизма, возникших незадолго до пришествия Христа (ср. 1 Макк. 2, 52) апостол Павел утверждает, что дела веры все-таки важнее. Именно таким подвигом веры и явилось для него жертвоприношение Исаака (Евр. 11, 17-19).

Еще более ярким свидетельством многообразия мнения первых христиан по отношению к иудаизму является Послание апостола Иакова.

Рембрандт. Жертвоприношение Авраама Государственный Эрмитаж Художник заставляет зрителя пережить сверхчеловеческий драматизм происходящего как осязаемую реальность. Авраам не просто слышит голос - ангел хватает его за руку, и кинжал выпадает из рук. С восхитительным мастерством написано орудие смерти в свободном падении на фоне пейзажа головокружительной глубины. Взгляд патриарха устремлен к рыжеволосому ангелу, очаровательный облик которого сам по себе уже возвещает об освобождении. Благодаря виртуозному владению техникой светотени мастеру удается передать эмоциональный накал и динамизм происходящего. От ангела струится сияние, которое из мрака выхватывает обнаженное тело Исаака и ложится тяжелой тенью на фигуру отца. Невозможно даже различить, какого цвета его одежды. Выразительным образом выделяются лишь руки и лицо старца. Авраам левой рукой закрывает лицо Исаака, чтобы зритель не видел страх смерти и не слышал вопль юноши. Этим произведение Рембрандта отличается от многочисленных изображений, в которых художники подчеркивают спокойное самообладание и покорность на лице мальчика в час смерти. И только хочется спросить словами Исаака: «А где же агнец для всесожжения?» Действительно, вместо него на картине лишь светлое пятно и загадочный жест левой руки ангела. Не указывает ли он на Того, Кто станет истинным Агнцем Божиим?

Поразительным образом в Коране Авраам также назван «другом Всевышнего» и таковым почитается всеми мусульманами.

В исламе

Предания ислама вносят дополнительный оттенок в эту историю. В 37-й суре Корана говорится, что Аврааму в видении было явлено, как он ведет на заклание своего сына. Он рассказывает об этом сыну и спрашивает: «Что ты думаешь об этом?», и тот без колебаний предлагает принести себя в жертву: «О, мой отец! Ты делай то, что велено тебе, и ты найдешь, что я - коли угодно Богу - найду в себе смирение и твердость». Имя сына при этом не названо. Согласно некоторым толкователям им был Исаак, согласно другим - Измаил. Такая анонимность указывает на то, что к преданности и послушанию стремится каждый верный сын Авраама. Выдающийся средневековый толкователь Ибн Араби писал, что в своем видении Авраам видел не сына, а овна, явленного в обличии сына.

Заметим, что в Библии нет и намека на то, что это происходило в видении, а не наяву. Согласно учению суфиев, испытание Авраама состояло именно в том, чтобы он понял истинный смысл видения. Бог не требует физически умертвить сына через заклание, но посвятить его Всевышнему. Именно за это он получает награду: «О, Авраам! Ты поверил в это видение и тем самым реализовал его; за это мы вознаграждаем тех, кто творит благо; вот испытание завершено» (Коран 37, 103). И в этом Коран созвучен иудейским преданиям.

Миниатюра из книги «Истории пророков и царей прошлого» Французская национальная библиотека На этой персидской миниатюре XVI века изображено, как ангел несет в своих руках овна для жертвоприношения, чтобы заменить им сына. Он вертикально «ныряет» в сцену, что создает впечатление мгновенности происходящего, его расправленные к небу крылья указывают на его миссию божественного посланника, пришедшего, чтобы спасти сына и освободить отца. Авраам изображен с выражением муки на лице, он помещен в центр, на пересечение божественного и земного миров. Языки пламени в его нимбе повторяют движение крыльев ангела. В персидской традиции принято пророков изображать с языками пламени, подобно тому, как в христианской иконографии святые всегда изображаются с нимбом. Кинжал Авраам держит на плече с готовностью в любой момент вонзить его себе в грудь. Сын изображен взрослым юношей. Его лицо не искажено страданиями, взгляд устремлен вдаль, подтверждая сыновнюю покорность. Даже явление ангела не нарушает выражения покорности. Расцветший миндаль знаменует собой наступление весны и является символом бодрствования в ожидании Божественного вмешательства.

Толкование Авраама или повеление Бога?

В преданиях иудаизма сохранился мидраш, который указывает на многозначность словосочетания «принести во всесожжение». По-древнееврейски буквально говорится «вознести в вознесение», но под влиянием религиозных практик окружающих народов Авраам неправильно понял божественное повеление. Требование Бога вознести единственного сына к небу Авраам понял как «принести в холокауст», «вознести в дыме», как это происходит с жертвой при всесожжении, когда огонь пожирает все без остатка. Слова ангела в развязке истории подтверждают, что благословение Бога, данное при заключении Завета, направлено к жизни, а не к смерти. Именно через рождение Исаака начинает осуществляться обетование бесчисленного потомства.

В преданиях иудаизма

В толкованиях Моше Маймонида, одного из величайших учителей XII века, связание Исаака представляется своего рода притчей о вере. Заметим, что в Библии ей предшествует повествование об истреблении Содома и Гоморры. Эти две истории во многом противоположны друг другу. На горе Мориа Авраам немногословен, тогда как по поводу участи Содома между ним и Богом завязывается настоящий спор. В ответ на решение уничтожить город за грехи его жителей Авраам подходит к Богу с такими словами: «Может быть, есть в этом городе 50 праведников… Не может быть, чтобы Ты погубил праведного с нечестивым, не может быть от Тебя! Судия всей земли поступит ли неправосудно?» (Быт. 18, 23-25).

В мидрашах рассказывается возможное продолжение этого спора. Из уст Авраама звучат такие слова: «Если ты хочешь, чтоб мир не погиб, нужно отказаться от строгой справедливости. Если ты будешь настаивать на суровой правде, мир не устоит. Ты хочешь ухватить веревку за оба конца: ты хочешь и того, и другого, и мира, и строгой справедливости. Но ты должен выбирать. Если Ты не уступишь, мир не устоит».

Чем объяснить столь поразительный контраст между совершенной покорностью и дерзновением Авраама? Эти две истории говорят о разном: рассказ о Содоме и Гоморре говорит о социальной справедливости и непреложной заповеди для всех - для человека и для Бога - поступать по законам правды. В споре Авраам попытается убедить Бога подчинить свой гнев закону правды (подобным же образом Моисей станет заступаться за свой народ, когда Бог решит наказать его за поклонение золотому тельцу). В отличие от этого, рассказ о жертвоприношении Исаака касается веры и поэтому говорит о послушании Богу.

Проблема «отцов и детей»

Психологические по своему характеру толкования предлагают вслушаться в этот текст, как слушают рассказ о сновидении. Бог требует не убийства, а возвышения сына. Но почему же Авраам понимает эти слова как повеление принести сына во всесожжение? Проследим тонкую игру аллюзий и переворотов. Сын неотступно следует за отцом на вершину горы, но обратно они возвратятся по отдельности. По дороге Исаак-сын спрашивает отца о жертвенном агнце-детеныше, а в самый драматический момент Авраам видит взрослого овна, который запутался в кустах, именно его он принесет в жертву вместо своего сына.

Отец связывает сына, но Бог вмешивается для того, чтобы тот «развязал» его, чтобы Исаак стал самостоятельным и по-настоящему взрослым мужем. Благодаря этому в сознании Авраама происходит некий переворот. В конце испытания на смену первоначальному образу Бога, которому было бы приятна смерть первенца, приходит совершенно новое понимание Божественной воли. Господь подвергает отца испытанию, чтобы тот освободился от инстинктивного чувства собственничества по отношению к сыну. Этой историей Бог словно желает преподнести урок: ты по-настоящему станешь отцом, когда «пуповина будет перерезана», иначе твой сын никогда не станет личностью. Все психологические интерпретации весьма интересны, но не следует упускать из вида ту очевидную истину, что Бог действительно ждет от Авраама и от нас реальной жертвы…

Не всегда Исаака изображают ребенком, как это принято в христианской иконографии. Согласно некоторым иудейским преданиям, Исааку было 37 лет, то есть он мог и постоять за себя. Рядом со взрослым сыном отец не выглядит столь жестоким. И уже не Авраам, а Исаак становится главным действующим лицом. «Если Святой, да будет он благословен, потребует все мои члены, я не откажу ему. Свяжи меня покрепче, чтобы я не мог воспротивиться по скорби души моей, чтобы в твоем приношении не было пятна и чтобы я не оказался в глубинах погибели».

В этом упомянутый выше текст Корана оказывается созвучным библейскому пониманию. Через жертвоприношение Богу и отец, и сын освящены глубиной своей веры. Именно единство веры отца и сына спасает Исаака от пламени.

В религиозных праздниках

Иудейский новый год (Рош аШона), который отмечается в начале осени, посвящен празднованию грядущего суда Божия над миром и призывает к покаянию. На второй день этого праздника богослужение вспоминает историю связания Исаака.

Заклание агнца, принесенного в жертву вместо сынов народа Божия, также совершается во время праздника Пасхи. Его еврейское название Пессах буквально означает «перейти» или «пройти стороной». Закланный агнец напоминает об освобождении народа из Египетского рабства и спасении при переходе через Красное море.

Христианский праздник Воскресения Христова непосредственно восходит к иудейскому Пессах, поскольку именно во время этого праздника Христос Спаситель возвещает ученикам о Своем «переходе» от этого мира к Отцу, то есть о близкой смерти и воскресении. Господь придает пасхальной трапезе совершенно новый смысл: Он Сам станет истинным Агнцем, закланным во спасение мира. По-славянски общая трапеза обозначается словом «вечеря». Ежегодно за три дня до Светлого Христова Воскресения все христиане вспоминают Тайную Вечерю, которая заменяет собой празднование ветхозаветной пасхи.

Древний ритуал благословения хлеба и вина обретает новое наполнение: чашу пророка Илии заменяет собой чаша Иисуса Христа, Сын Божий становится пасхальным Агнцем, приносимым в жертву. На Страстной седмице христиане также вспоминают и жертвоприношение Авраама.

С воспоминанием о жертвоприношении Авраама в исламе связан самый почитаемый мусульманами праздник Аид-ль-Адха, или Аид-ль-Кабир (буквально «великий праздник»), который венчает собой месяц великого паломничества в Мекку.

В память об Аврааме и его сыне каждый паломник в в этот день должен засвидетельствовать свою покорность Богу через принесение в жертву ягненка или другого животного в долине Мина. И в каждой семье совершается ритуал заклания животного, который становится напоминанием о том овне, которого Бог дал Аврааму, чтобы сыну сохранить жизнь. Жертвенное животное кладут на левый бок, повернув головой к Мекке, а мясо принято отдавать более бедным, чтобы разделить с другими радость о примирении с Богом.

От Исаака к Иисусу Христу

Христианская традиция усматривает в жертвоприношении Исаака прообраз Крестной жертвы Христа. Авраам возносит своего сына на алтарь - Бог отдает Своего Сына Возлюбленного и Единородного для искупления мира. Подобно Исааку, который смиренно несет дрова для всесожжения на гору Мориа, Спаситель несет свой Крест на Голгофу. В самый последний момент вместо Исаака в жертву был принесен агнец - Иисус Христос Сам становится истинным пасхальным Агнцем. С первых веков христианства последние муки и смерть Христа толкуются как жертвенное искупление. Апостол Варнава пишет в своем Послании: «Господу предстояло за наши грехи принести в жертву сосуд Своего духа (плоть), дабы жертва, прообразованная в Исааке, когда он был возложен на жертвенник, наконец совершилась». Иоанн Креститель, указывая на пришедшего Мессию, говорит об Агнце Божием, Который берет на Себя грех мира (Ин. 1, 29). В тот самый момент, когда Сын Божий добровольно приносит Себя в жертву, свершается древнее «не принесение» Исаака.

Потрясающая параллель: «Поскольку ты не пожалел сына твоего, единственного твоего для Меня, то Я благословляя благословлю тебя», - говорит Господь Аврааму. Тысячелетия спустя апостол Павел скажет о том же Боге: «Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас»

Уже не человек приносит Богу жертву, но Бог отдает Своего Сына, искупляя Собой великое множество грешных. Христова жертва приобретает вселенские масштабы: она приносится раз и навсегда, о всех и за вся.